Промежуток

И тут он карточку протянул: «Бойцовский клуб». И другой карточку протянул: какие-то «Семь сороков». На первой карточке эмблема – кулак, а на второй – скрещенные топор и бита. Ничего себе гражданское общество, подумал я. И карточку не взял, а Сашка и Степан взяли.

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром, – не выдержал Лох (вообще-то он Лёха, но по имени его никто не зовет). – Давайте ближе к делу. Что у нас, урок обществознания?

– Э-э, паренек, – отозвался «дядя». – Уж больно ты борзый в наше неспокойное время. Как фамилия? Школа, класс?

– Да никак, – бледнеет Лёха. – Я весь внимание.

– Вот и лады. А теперь к делу: есть работенка для вас, которую мы к тому же можем засчитать как юридическую практику. Вот у нас Василий работает в органах, он все оформит – и вам серьезная польза, если надумаете после школы пойти по этой линии. Работа четкая, оплата сдельная.

Идете по домам и собираете запрещенную макулатуру. Книжки старых поэтов.

У населения просто до фига этого дерьма. Собрания так называемых классиков. Пушкин, Лермонтов, Маяковский – у кого что. Вы же в курсе повестки? Поэзия в нашей стране запрещена, современные авторы успешно работают в прозе и публицистике. Книг современных поэтов вы уже не найдете: чтобы писать и печатать стихи, нужно быть идиотом, ведь с этой прослойкой общества мы уже покончили. Но вот с классиками недоработочка вышла: в прежние времена было выпущено слишком много поэтических книг. Люди держат их дома просто по привычке. Думаю, они бы с легкостью избавились от них – но боятся обнаружить, что они у них есть. Поэтому людям нужно помочь.

– А почему вы сами… этим не занимаетесь? – не унимается Лох.

– Любопытный ты парень, я погляжу, – вкрадчиво говорит мужик. – Мы еще с тобой побеседуем о жизни. У нас, дорогой мой, есть дела потрудней. Вы сейчас поймите главное, ребята: ваша задача проста – прочесывать жилые кварталы, входить в квартиры и изымать книги. Все вежливо: звоните в дверь, так, мол, и так, на вас, школьников, возложена важная миссия, вы собираете поэтическую макулатуру в пользу больных онкологией, помогаете своему государству и людям и просите во всем оказывать содействие, то есть сдавать книжки добровольно.

– А если они не согласятся? – спросил Степаныч.

– Я же акцентировал: вы – крепкие ребята. Со всеми вытекающими. Официальную бумагу мы вам выправим.

– А если они нам не откроют? – опять начал разворачиваться Лёха. (Не такой уж и лох он, подумал я тогда.) – А если дома никого не окажется?

– У ваших действий будет определенный алгоритм. Пойдете по утрам в выходные. «Именем государства откройте» скажете, и всё должно сработать. Помните: вы оказываете услугу людям! А не отдадут вам – значит, за вами пойдем мы. Я не думаю, что им это понравится. К тому же мы снабдим вас универсальными вскрывателями, которые можно будет использовать во время повторного рейда. Вскрываете квартиру и делаете самостоятельный обыск. Учитесь, ребята, – в жизни все пригодится. Никаких чужих вещичек не брать, кроме макулатуры! Берете квартиры на карандаш и отзваниваетесь нам.

– Но это же… нарушение неприкосновенности жилища? Это неконституционно же, разве нет? – вырвалось у меня.

– Кто тут у нас знаток Конституции, а? Конституция переписывается под нужды государства и времени, сынок. Как тебя зовут? Давай с тобой потолкуем.

– Я вас не знаю, простите, и я вам не сынок.

– Так, – это прозвучало как сдерживаемый рык. – Меня будешь звать

Крот Семеныч. – (Странное имя, или это мне послышалось?) – Установить твою личность нам ничего не стоит, но выбор работы – конечно, дело добровольное. Пока добровольное. Парни, пройдемте-ка в контору оформляться. Это недалеко. И получить ваш первый аванс. Завтра с утра пораньше прочесываете район, начиная с этого двора.

Он подмигнул нам. Его «быки» поднялись. Хлопнув Лёху по плечу, Крот Семеныч подхватил под локоть Степана, а Вован и Сашка сами поплелись следом. Мы с Дюшей остались. Мужики не оборачивались. Я думал о том, что нужно идти домой и собирать книги. Я думал, где могу их спрятать. Закопать в пакете? Но это надо сделать ночью. Как бы успеть до завтра! Где взять лопату? Как сделать место незаметным? Как сообщить родителям?

И тогда Дюша посмотрел на меня своим странным взглядом и быстрым шепотом произнес: «Если у тебя что-то есть, можешь спрятать у меня в прозекторской. У мертвецов они искать не будут. У меня есть ключ. Николаич не сдаст. Купим ему бутылку.

Я пошел собирать рюкзак. Давай, через час у твоего подъезда».

Любовь

1. Дарт

Шествие наших назначено на сегодня.

Я не говорил ей. Знал, что, если скажу, не смогу ее остановить. Инга поедет в Москву, я отправлюсь за ней, и все закончится слишком быстро. Жизнь, пунктирная общность, сопротивление – все.