Пропащие праведники Двора Чудес (СИ)

— Дорогу! Очистить дорогу! Расступись! — узковатая улица огласилась криками, лязгом оружия и конским храпом. Это значило, что кортеж с участниками Игр покинул ворота Шатле, чтобы меньше чем через четверть часа достичь Двора. Те немногие парижане и парижанки, что не любили смотреть на резню, редко отказывали себе в возможности нанять одно из окон на втором этаже какого-нибудь дома по пути следования кавалькады из воинов в блестящих латах и трибутов в двенадцати каретах. Рассказывали, что в первые годы игр идущие на эту затейливую казнь выглядели так, как было положено осужденным. Они были полураздеты, босы, оборваны, завшивлены и грязны. Теперь вот уже несколько лет все было не так. Сначала преступников наряжали в костюмы тех провинций, откуда их привезли. Потом в костюмы каких-то дальних стран, населенных язычниками и прочей нехристью. Однажды распорядитель решил представить зрителям двенадцать паладинов Карла Великого, а на прошлых Играх Клопен Труйльфу превзошел, казалось, самого себя, когда трибуты изображали двенадцать рыцарей Круглого Стола и двенадцать дам королевы Гвиньевры. Зрителям особенно запомнился вращающийся замок, стоивший жизни аж пяти несчастным, включая «Гавейна», «Ивейна» и «Галахада»…

— Смотрите, кто это?

— А вон там с черным лицом?

— Перьев-то! Перьев! Сколько птичек ощипали! Изверги!

— Не знаешь, кума, что это за ведро на голове у того прынца?

— Послушай, а вот тот на последней повозке ничего! Хорошенький!

— Да уж, не то, что та мышь с бледным лицом!

В этот день, словно в день карнавала, никто не стеснялся ни в чувствах, ни в выражениях. Все правила приличия, казалось, были напрочь отменены, тем более, что добрые парижане хорошо знали — те, кто перед ними — гнусные преступники, не заслуживающие сочувствия и жалости.

— Эй, ведьма, — кричали по адресу благочестивой Катрин из Валансьенна, всю дорогу шептавшую «Отче наш», — скажи спасибо нашему королю! Это тебе не на костре гореть! Чего бормочешь, шлюха!

— Ты — оборотень, — предназначалось как будто Кристофу, — жаль тебя охотники не поймали, когда ты волком бегал… Шкуру бы с тебя спустить!

Между тем под шум копыт, возгласы и пение рожков кортеж добрался до въездных ворот Двора Чудес, где, совершив сопровождаемый аплодисментами и приветственными выкриками круг почета, остановился перед главным помостом, на котором в центральной ложе уже успели занять почетные места первые лица: парижский наместник Пьер дез Эссар, прево Клод Фролло, Феб де Шатопер — капитан роты королевских лучников, и ректор Сорбонны доктор богословия Пьер Кошон.

— Добрые и благочестивые граждане Парижа! — зычным голосом кавалерийского командира взревел наместник лишь только пятерка трубачей дала знак толпе смолкнуть и ловить каждое слово. — В моих руках грамота о королевском помиловании. Сегодня я вручу ее тому или той, на ком остановит свой перст наш милостивый Бог, тому или той, кто останется в живых здесь — на славном поле Двора Чудес. Вы были осуждены человеческим судом, но человек, бывает, ошибается. Так пусть Господь укажет на того, кто из вас невиновен! Вперед! По местам!

По знаку наместника помощники распорядителя стали разводить трибутов по их загончикам, расположенным на равном расстоянии друг от друга по окружности Арены. Когда колокол отзвонит двадцать четыре удара и прозвучит труба, засовы будут сняты, и они начнут свой грозящий многими опасностями забег к «королевской палатке», где находятся мечи, копья и палицы, чтобы завершить свое сражение.

«Палатка», представлявшая собой небольшое двухэтажное каменное сооружение без входной двери, располагалась в центре, на площади импровизированного городка, в домах и амбарах которого для трибутов явно были приготовлены какие-то сюрпризы. Горбатый человек с огромными мускулистыми руками, перекошенным лицом и густой гривой черных волос, держащий в руках тяжелый топор, был явно из их числа. Еще в утренних сумерках он занял свой пост в крайнем домике к югу от «площади». На дощатом столе перед ним лежал мягкий пшеничный калач, копченый окорок и кувшин с вином, успевший потерять половину своего содержимого. Заслышав, что речь наместника подошла к концу, Квазимодо остановил трапезу и осторожно, чтобы не выдать себя, приблизился к окну. Посмотреть, с кем ему придется иметь дело по воле его хозяина.

И он увидел Эсмеральду, которую затолкали в ее стартовый загон прямо напротив его укрытия…

Комментарий к 4. Le jour de gloire arrive…

“День славы наступает” - название части.

Словосочетание “le jour de gloire” имеет массу переносных значений. В том числе, “день публичной казни”…

========== 5. Au champ d’honneur. ==========