Пропащие праведники Двора Чудес (СИ)

О том, что на арене что-то пошло не так, Трише понял, когда мерный бой колокола сменился нарастающим шумом и встревоженными криками. Лязгнул засов его двери, и подручный с перекошенным лицом, бросив свой факел наружу, буквально ввалился к нему в келью.

— Что смотришь, отродье! Помоги! — рычал верзила, с хлопком вернувший дверь в исходное состояние и упершийся в нее двумя руками. — Держи дверь, уродец!

Решение пришло моментально и не сказать, что осмысленно. Солдат покорно навалился на входную дверь обеими руками чуть ниже подручного, которого какая-то сила побудила прятаться вместе с трибутом.

— Креп… — наверное, он хотел сказать Жану, чтобы крепче держал. Но солдат не дал ему договорить. Неожиданно для подручного, он вскинул руки, обхватил того за шею и рванул ее немного набок… Снять с трупа оружие и сюрко (*) с гербом короля Двора Чудес и напялить на себя — для него было минутным делом. Вот-вот и он готов под видом одного из слуг Клопена выйти наружу, как-то использовав свое преимущество, и броситься на помощь Катрин…

Первым, что он увидел, был огонь. Несколько бутафорских домиков посередине импровизированной площади были охвачены пламенем, поднявшим огромный черный столб дыма. А вдоль периметра неотвратимо приближался, бешено скалясь, белый медведь — подарок французскому королю от Маргрете Датской.

Комментарий к 5. Au champ d’honneur.

Название. “Поле славы” - так во французском языке называется место битвы.

(*) Hennin - эннен - высокий дамский головной убор с вуалью и украшением в виде рогов.

(*) Клянусь! (фр.)

(*) Surcot - сюрко - вид плаща, который надевали поверх кольчуги или доспехов, чтобы предохранить их от влаги или от перегрева на солнце.

========== 6. Le chemin du feu. ==========

Комментарий к 6. Le chemin du feu.

Название части: “Огненный путь”.

— Что происходит, Клопен!

Сказать, что парижский наместник дез Эссар разъярен неожиданным зрелищем, значило бы не сказать ничего. В полном бешенстве он требовал от распорядителя отчета в происходящем, моментально уразумев, что события на арене завертелись в какую-то совершенно непонятную сторону. Публика, надо сказать, в том числе, та, что занимала ложи роскошного павильона, оказалась не столь проницательной и, не замечая подвоха, смотрела на действо с нескрываемым восторгом. Медведь только что одним ударом лапы оторвал голову одному из подручных распорядителя, на что зрители нижних рядов ответили радостным воплем и взрывом хохота, приветствуя, как им определённо казалось, оригинальный ход Труйльфу, нисколько не противоречащий сценарию. Тем более, громил в ливреях расшитых шутовскими коронами и игральными костями, по большому счёту, не любил в Париже никто. Никто и не посочувствовал. И если бы нашёлся в толпе кто-нибудь по-настоящему вдумчивый и благоразумный, то и он бы счёл так, что раз уж сам распорядитель не против сорить жизнями своих людей, нет смысла ему в этом перечить. Разгоравшийся в потешном городке огонь, тоже не успел вызвать подозрений толпы, предвкушавшей захватывающее дух сражение посреди пылающих развалин.

— Позволю предположить, монсеньор наместник, на арене не происходит ничего такого, что не было бы предусмотрено в плане распорядителя, — капитан де Шатопёр склонил голову в учтивом поклоне и попытался вложить в свои слова тот максимум подобострастия, на который он только был способен.

В ответ дез Эссар, вечно сомневавшийся в служебном рвении Феба, недоверчиво кивнул своему подчинённому, в то время как бледный от раздражения Клопен Труйльфу бросился на командира королевских лучников с упреками, требуя, чтобы его люди застрелили медведя и восстановили порядок на арене Двора Чудес.

— Его величество соизволит разгневаться, — Феб явно пытался поклониться ещё ниже, чем того требовали приличия, — если подарок его датской сестры будет испорчен…

Пьер дез Эссар отвернулся, чтобы скрыть от капитана и Клопена свою недовольную гримасу. Его бесило нарочито угодливое упоминание о безумном Карле, ничтожестве на троне, держащемся лишь только по воле до неприличия малого круга верных советников, блюстителей общественного блага, один из которых — это он, парижский наместник, вынужденный править скотами в человеческом обличии железным посохом ради их же добра. Неужели Феб настолько туп, что ничего не понимает? Или понимает все, но для чего-то разыгрывает из себя верноподданного…

— Капитан! — тоном, не предполагающим возражений бросил дез Эссар, — Прикажите своим людям убить медведя, пока он не прикончил всех подручных. Потом мы разберемся, кто выпустил его из клетки! Клопен! — повернулся он к распорядителю.

— Да, монсеньор! — поспешно поклонился тот.

— Что делают твои люди?! Почему они попрятались по стартовым загонам! Почему трибуты до сих пор не в поле?

— Но, монсеньор наместник… — попытался возразить распорядитель, рассчитывая намекнуть на то, что из-за продолжавшего разгораться пожара, дым от которого заволок добрую треть арены, сделав невидимыми скрытые на ней ловушки, победителя на этот раз может вовсе не оказаться.