Пропавшая

Вот уж не верю, родителей тут всего человек десять. Однако и теперь Кассандра, ни на минуту не останавливаясь, продолжает идти с мамой Лили. Обидно, даже немного ревную. Ведь обычно как раз об Эмбер мы с Кассандрой сплетничали за чашкой кофе. О том, какая она суперактивистка в родительском комитете, о том, как считает школьные ярмарки главным делом жизни, о ее обостренном чувстве собственной значимости…

А теперь, смотри-ка, все наоборот. Наверняка меня обсуждают… Что ж, постараюсь не заморачиваться. Друзей у меня предостаточно — обойдусь без Кассандры, хоть она мне и нравится, причем очень. Грустно потерять такую подругу.

Не знаю, из-за чего еще Кассандра могла обидеться, кроме как из-за того, что я не раз отменяла наши встречи. Это все моя работа — дети по графику не рождаются. Кассандра всегда относилась к этому с пониманием, но, вероятно, просто устала. Вряд ли она догадалась про нас с ее мужем, Марти. Если, конечно, Марти сам не рассказал, а он точно не стал бы. Мы договорились держать всё в секрете — ради блага Кассандры и Джоша.

Мы с Лео провожаем Дилайлу взглядом, а потом отправляемся к машине. Я везу Лео к няне и решаю на время забыть о Кассандре.

Приехав на место, я паркуюсь. Лео оставляет в машине одеяло, хотя расставаться с ним не любит. Соглашается он только после того, как я обещаю ответственно присматривать за его одеялком, пока он будет у няни. Мы подходим к двери, и когда Шарлотта открывает, Лео закатывает истерику. С ним это стало происходить относительно недавно, причем порой он идет к няне спокойно, но чаще никак не хочет оставаться, хочет быть со мной.

— Маме нужно на работу, — ласково говорю я, отцепляя от себя Лео и легонько подталкивая его в распростертые руки Шарлотты. Как же больно отстранять своего рыдающего ребенка! На руках у Шарлотты Лео еще сильнее заходится в плаче — сердце у меня еле выдерживает — и норовит вырваться ко мне. Я с трудом сдерживаю слезы и выдавливаю дрогнувшим голосом:

— Тебе будет весело, поиграешь с другими ребятами. Потом не успеешь оглянуться, как уже и папа за тобой придет, а уходить не захочется.

Не так давно Лео почему-то стало трудно находиться рядом с незнакомыми. Шарлотту, конечно, незнакомой не назовешь, ведь Лео ходит к ней уже не один месяц, и все же в последнее время ему хочется быть только со мной либо с Джошем. Мы посоветовались с педиатром, и та заверила, что нужно подождать: эта стадия, как и многие другие в жизни детей, пройдет.

— Не переживай, — ободряет Шарлотта, — стоит тебе уйти, и он сразу успокаивается.

То же самое сказала и врач — сложнее всего именно прощаться. Утешаясь этой мыслью, я стою на крыльце и смотрю вслед Шарлотте, которая уносит плачущего Лео. Даже через закрытую дверь я слышу, как он надрывается.

К Шарлотте водить детей мы стали, когда Дилайла пошла в нулевой класс. Раньше мы водили их в другое место, но мне оно не нравилось, неуютное какое-то. Да и с началом учебы все стало непросто; мне понадобилась помощь няни, которая забирала бы Дилайлу после занятий и присматривала за ней, пока Джош не придет с работы. Шарлотта как раз и есть такая няня — школьный автобус в наш район не ходит, и поэтому она вместе со всеми воспитанниками, усадив самых маленьких в специальную детскую тележку, пешком отправляется в школу за старшими. До недавних пор дети с радостью оставались у Шарлотты. Не знаю, наверное, педиатр права: нужно просто подождать, и все пройдет.

От Шарлотты я отправляюсь к Шелби — хочу убедиться, что после тех сообщений с ней ничего плохого не произошло. Подъехав к ее дому, ставлю машину рядом с красным седаном, подхожу к двери и осторожно стучу.

Дверь медленно приоткрывается, и из-за нее выглядывает Шелби, кажется, в пижаме. Я внимательно смотрю на ее лицо — синяков нет, вид довольно уставший. Макияжа никакого, хотя в кофейню Шелби приходила накрашенная. А сейчас впечатление такое, словно она только-только встала с постели. Какое счастье, что она вроде бы цела и невредима… Фух. Никогда бы себя не простила, если бы с Шелби что-то случилось.

— Зачем вы пришли? — с нескрываемым удивлением, практически шепотом спрашивает Шелби. Увидеть меня на пороге своего дома она явно не ожидала.

Огромное облегчение, конечно, что синяков нет, и все же я слышала, что домашние тираны способны умело скрывать следы своих гнусных делишек. Возможно, синяков мне попросту не видно или же муж издевается над Шелби не кулаками, а словами.

Беспокоюсь я не только о ней, но и о малыше. Всего один удар в живот, и ребенок может запросто умереть. Я поискала в интернете фотографии мистера Тибоу — мужчина он довольно крупный, выглядит грозно.

— Ты не отвечаешь на сообщения, Шелби, — объясняю я. — Мне стало за тебя тревожно.

Шелби смотрит на меня пустым взглядом — либо не знает, что сказать, либо в принципе не понимает, о чем я. Волосы, корни которых заметно темнее остальной длины, собраны у нее в небрежный хвост.

Она оставляет мои слова без ответа и задает очередной вопрос:

— Откуда вы узнали, где я живу?