Пропавшая

Полиции ты рассказала, что тебя держали в подвале какие-то мужик с женщиной, и теперь их будут искать. Ты не помнишь ни как попала к ним, ни как жила до этого — мозг стер большинство воспоминаний, хотя ты все же смутно припоминаешь наш дом, папино лицо и то, что мамы нет. Папа надеется, что психиатр сможет вытянуть из тебя все остальное, особенно про последние минуты с мамой. Он хочет раз и навсегда понять, что же все-таки тогда случилось, и ради этого согласен на все: от врачей до гипноза.

После психиатра мы снова едем в полицию. Там нас дожидается детективша.

— Джош, давай отойдем на пару слов, — говорит она и уводит папу в сторону.

Я остаюсь с тобой. Кто-нибудь другой на моем месте, наверное, завязал бы разговор, а я стою и молчу как придурок, потому что не знаю, что сказать. Надо бы подбодрить тебя, только как? Мало ли, вдруг глупость ляпну. Вот и молчу. Папа с детектившей разговаривают в дальнем углу кабинета: у нее в руках папка с какими-то бумагами, но она их не достает и просто объясняет что-то на словах, а папа в ответ кивает.

— О чем она говорила? — спрашиваю я, когда папа возвращается.

— О ДНК-тесте.

— И что там?

— Подтвердилось. Это Дилайла.

Ну, мы вроде уже и так это знали, нет?

Сегодня при разговоре с детектившей ты вспоминаешь имена людей, которые тебя держали, — Эдди и Марта. Детективша просит их описать, но максимум, что ты можешь назвать, это «темные волосы» и «пухлое лицо». Тогда она приводит к тебе художника, чтобы тот нарисовал портрет, а затем, подойдя к папе, спрашивает, были ли у мамы знакомые по имени Эдди или Марта. Папа таких не припоминает. Детективша считает, тут могут быть замешаны деньги — возможно, мама одолжила у кого-то круглую сумму и тебя забрали в счет долга. Дальше идут вопросы, не влезала ли мама в долги, не подсаживалась ли на азартные игры, наркотики, не продавала ли их. Есть одна тема среди некоторых мамаш в пригороде: чтобы хоть как-то свести концы с концами, они продают лекарства, которые можно достать только по рецепту, например «Викодин»[16] или «Аддералл»[17], прописанный их детям. В новостях слышал.

Папа в растерянности. Несмотря на все, что мама сделала — забрала тебя, наложила на себя руки, — для него она по-прежнему на пьедестале. Лично я на нее даже немного злюсь, а он, наоборот, ее боготворит.

— Мередит ничем таким не занималась!

— Джош, я понимаю, ты в это веришь, но такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.

Перед смертью мама была сама не своя, видимо, что-то заставило ее покончить с собой. Знать бы, что именно.

Папа вслух рассуждает, мог ли во всей этой истории участвовать кто-то еще. Вдруг мама спрятала тебя в безопасное место, а тот человек тебя выдал? Иначе как еще ты оказалась бы у Эдди и Марты? Папа сразу же твердо решает, что именно так все и произошло.

Расследования, что случилось с мамой, можно сказать, не было. Когда она пропала, в ее исчезновении подозревали нескольких человек, в том числе и папу, однако как только выяснилось, что она сама покончила с жизнью, все тут же сделались невиновными. Одна мама осталась виноватой, хотя, между прочим, в деле были нестыковки, на которые полиция просто закрыла глаза. Едва судмедэксперт сказал «суицид», все внимание сразу переключилось на поиски ребенка, то есть тебя. Правда, из-за записки — «Вам никогда ее не найти, даже не пытайтесь» — полицейские решили, что ты у кого-то из маминых знакомых, у тех, кому она доверяла. Они опросили всех, кого знала мама, но всё впустую.

Тогда никто и думать не думал, что тебя могли украсть. Папа утешался верой в то, что ты в безопасности, хоть и мечтал вернуть тебя домой. Всю жизнь он только и твердил мне и остальным, что моя старшая сестренка, Дилайла, у хороших людей, ведь мама никогда не сделала бы ей ничего плохого.

Сейчас мне начинает казаться, что все было совсем иначе…

Мередит

Одиннадцать лет назад Март

Из-за того, что днем были занятия по йоге, с ужином я сегодня припозднилась. Он еще только в духовке, а Джош с Дилайлой и Лео уже заходят домой.

— Как там дети? — спрашиваю я, хотя думаю прежде всего про Лео.

За Дилайлу я не беспокоюсь, та без нас не страдает: веселая, открытая, легко заводит друзей. Мне интереснее, как сегодня были дела у Лео. Перестал ли он плакать, когда я ушла? Ну конечно перестал, иначе Шарлотта позвонила бы, и я бы за ним вернулась — разве можно вынести мысль, что твой ребенок весь день проплачет?

— Дети прекрасно, — беззаботно отвечает Джош.

Ну еще бы — это ведь мне, а не ему, приходится утром бросать Лео, видеть, как он обливается слезами, толкать его в руки к чужой женщине… Джошу достается самое радостное — забирать Лео домой.

— Чем они занимались, когда ты пришел? — интересуюсь я.

— На улице играли.

На этой неделе погода по-настоящему весенняя: тепло, солнечно. Зима наконец отступила, хотя, возможно, еще вернется.

— Когда ужинать будем? — спрашивает Джош.

— Примерно через полчаса. Как прошла встреча?

— Отлично! — Он расплывается в самодовольной ухмылке.

Значит, удалось-таки заполучить клиента.