Пропавшая

— Разве у них был ордер на обыск? — возмущаюсь я.

Джош с сожалением качает головой:

— А он им не понадобился, Кейт. Я сам разрешил все осмотреть — думал, нам нечего скрывать… Вернее, так оно и есть — нам абсолютно нечего скрывать.

Я прекрасно понимаю Джоша. Конечно, он с готовностью позволил полицейским делать и осматривать что угодно, лишь бы только им удалось найти хоть какую-то зацепку, которая помогла бы отыскать Мередит и Дилайлу. Он никак не мог ожидать, что полиция, найдя в медицинском шкафчике таблетки Мередит, сделает превратные выводы. Когда Лео появился на свет, у Мередит началась послеродовая депрессия. Она этого не стыдилась и не скрывала — скорее, наоборот, ценила, что ее собственный опыт пригодился в работе. Какое-то время Мередит ходила к психотерапевту, и тот выписал ей антидепрессанты. Благодаря им Мередит стало значительно легче, поэтому она решила не спешить и не отказываться от них сразу же — зачем, если помогают?

— А дальше? — спрашиваю я. Не понимаю, что такого страшного в антидепрессантах.

— Стали засыпать вопросами: как у Мередит дела с психикой, пыталась ли она когда-либо что-то сделать с собой или детьми…

— Ужас! — восклицает Беа, вскинув руку к груди.

СМИ совершенно извратили представление о послеродовой депрессии. Создается впечатление, будто женщины, у кого она есть, способны зарезать собственных детей. Чушь. Послеродовой психоз — это совсем другое. Он встречается очень редко, и даже среди женщин, которые им страдают, совсем немногие причиняют кому-либо вред. Все это мне объяснила Мередит. Она как-то поделилась, что мечтает создать блог о различных случаях из жизни женщин, в том числе и о послеродовом психозе. Эта тема ее всегда увлекала и печалила одновременно.

— И что ты ответил?

— «Конечно же нет». Более уравновешенного человека, чем Мередит, еще поискать. Любого, говорю, спросите.

Так и есть. Мало того что Мередит сама по себе оптимистка, она еще и преподает йогу, медитирует. О других никогда слова плохого не скажет. Она хорошая и ни за что в жизни не обидела бы своих детей.

— Если, по мнению полицейских, Мередит что-то сделала с Дилайлой, они сильно ошибаются! — Я начинаю закипать. Еще и вино язык развязало. Но ведь с такой версией полиция только впустую потратит время!

Джош делает большой глоток пива.

— Это еще не всё, — произносит он напряженно, почти шепотом. Затем откидывается на спинку стула, снова жадно отпивает и медленно ставит бутылку на стол. — Они нашли кровь. — Тут он наконец поднимает на нас с Беа свои голубые глаза.

Во мне резко все опускается. Я отодвигаю бокал, пить мне больше не хочется. Кровь… Это слово мгновенно меня отрезвило.

— Где?.. — спрашиваю я.

Беа с интересом подается вперед.

— В гараже.

— А сам ты до этого не замечал? — удивляюсь я.

Джош качает головой:

— Там полумрак — одна из лампочек перегорела, руки все никак не доходят поменять. Ты, наверное, представила целую лужу крови, Кейт? Нет. Когда полиция ткнула в пятнышко, я его еле разглядел.

— И все же кровь есть кровь… — произношу я угасающим голосом.

— И какие у полиции версии? — интересуется Беа, опираясь на спинку стула во главе стола.

Мы с Джошем сидим рядом. Я сочувственно касаюсь его руки, в ответ он берет мою ладонь в свою, и мы оба молчим. Не представляю, каково ему сейчас — рука дрожит. С утра у него, наверное, и крошки во рту не было, а от пива на голодный желудок хорошего не жди. Я высвобождаю руку и придвигаю тарелку с пастой, настаивая, чтобы Джош все-таки поел. Он цепляет макаронину-другую, только чтобы мне угодить, и откладывает вилку.

— Теперь полиция проверяет, совпадет ли кровь в гараже с кровью Мередит или Дилайлы. Скоро должны сказать результаты.

Интересно, что это даст? Если уж на то пошло, вдобавок к Мередит еще и Джош предстанет в неблагоприятном свете. Обвинят второго невинного человека.

Джош, словно прочитав мои мысли, признается:

— Они спросили, где я был вчера и может ли кто-то подтвердить, что я работал.

— Алиби потребовали? — недоумевает Беа, и Джош кивает. — То есть они считают, это ты что-то сделал с Мередит?

— Не знаю, что именно они считают, — говорит Джош, — просто делают свою работу.

Тактичность Джоша меня восхищает. На его месте вполне можно было потерять спокойствие — я бы точно потеряла, уже метала бы громы и молнии.

— К слову, алиби у меня есть, — сообщает Джош, но как-то неохотно, словно занимался он чем-то плохим.

В груди у меня сжимается. Неужели Джош с кем-то виделся? Неужели он изменяет Мередит?

— И где же ты был? — нерешительно интересуется Беа, очевидно думая о том же, о чем и я.

— Теперь это кажется такой глупостью… — уклончиво отвечает Джош.

Тогда Беа спрашивает с нажимом:

— Где ты был, Джош?

Тот глубоко вдыхает и на выдохе произносит:

— Играл в теннис.

Джош все рассказывает, и ему явно стыдно, что, пока с Мередит и Дилайлой творилось нечто ужасное, он был в элитном клубе на парной игре с важным клиентом. Значит, он вовсе не изменял!