Пропавшая

На листке три имени: Хлоя Норд, Кристин Фрэнк и Мередит Дики. Все три живут у нас в городе, обо всех трех очень хорошо отзываются в группах местных мам в «Фейсбуке», поэтому логично, что беременная женщина, то бишь я, ими заинтересуется.

В сторону Беа я даже не смотрю, потому что представляю, как она, наверное, сейчас негодует. Потом обязательно упрекнет за то, что я так рисковала, за то, что слишком далеко зашла, упомянув Мередит.

Но остановиться на полпути я не могу и потому спрашиваю:

— Если я все-таки решу рожать с доулой, кого из них вы посоветуете?

Доктор Файнголд задумчиво молчит. Он внимательно смотрит на список, размышляет, хотя, как мне кажется, вовсе не из благих побуждений, а просто осторожничает, продумывает ответ, чтобы случайно не сказать лишнего.

— Если все-таки решите, — наконец говорит он, делая упор на слове «если», — то спокойно выбирайте любую из первых двух. А вот Мередит Дики… — Доктор Файнголд стучит по листку, и я жду, что сейчас он станет поливать Мередит грязью. — Ее я не знаю. — Он возвращает листок и собирается приступить к осмотру.

Лжец! Врет прямо в лицо — Мередит ему знакома, причем очень хорошо.

Доктор Файнголд снова просит меня лечь, на этот раз более сурово. Я неосознанно запахиваю рубашку плотнее, внезапно ощущая у себя во рту металлический привкус, откидываюсь на спинку и оборонительно свожу вместе колени.

Беа невольно подается на стуле вперед. Заметив это, доктор Файнголд говорит:

— Если хотите, ваша подруга может выйти.

Будь мы с Беа всего лишь друзьями, мне и вправду не захотелось бы показываться перед ней без одежды. Было бы очень странно: меня осматривают, а моя подруга сидит рядом… Впрочем, это и сейчас странно, но при мысли, что я останусь голая наедине с доктором Файнголдом и он станет толкать в меня свои пальцы, внутри все переворачивается. Нет, пусть лучше Беа останется.

— Вы знаете, у меня такая память дырявая, — говорю я и нервно сглатываю. Дрожь в голосе уже не получается унять. — Я сама попросила подругу сходить со мной, а то еще забуду спросить что-нибудь важное… В беременности она кое-что понимает — у нее трое детей. А у меня первый… — договариваю я поникшим тоном женщины, которая, возможно, потеряла ребенка.

Тут Беа разворачивается вместе со стулом и больше на нас не смотрит.

Доктор Файнголд жестом просит меня придвинуться на край кресла, поставить ноги на подставки, и я оказываюсь перед ним полностью раскрытой. Жестко сжав мне колени, доктор Файнголд разводит мои ноги еще шире и опускается, так что теперь, лежа на спине, я его не вижу. Закрываю глаза и стараюсь перенестись куда-то далеко-далеко отсюда. Гинеколог, к которой я всегда хожу, обязательно разговаривает во время осмотра. «Сейчас ты почувствуешь небольшое давление, — предупреждает она. — Постарайся расслабиться, Кейт. А теперь послышится щелк…»

Доктор Файнголд, наоборот, все делает молча. Не успеваю я понять, что происходит, как он вставляет зеркало, фиксирует створки, и от неожиданности и боли я ахаю. Холодный металл двигается во мне быстро, неаккуратно, так что даже глаза невольно распахиваются и я закусываю до крови губу.

Едва начиная приходить в себя, я чувствую, как зеркало уже сменяется пальцами доктора Файнголда, как он внутри ощупывает ими, шарит, а другой рукой давит мне на живот. Для него в этих движениях нет ничего необычного, но для меня они мучительны, невыносимы. От осознания, что эти самые руки совершили убийство, сердце у меня колотится как бешеное. В голову снова приходят мысли о трупе Шелби, пролежавшем несколько дней на берегу реки. Возможно, прямо передо мной тот, кто отнял у человека жизнь, тот, кто оставил беззащитного младенца без матери…

В ушах вдруг возникает звон, перед глазами темнеет, словно я вот-вот потеряю сознание. Ноги сами собой сводятся, и доктор Файнголд грубо просит их снова развести, добавляя — будто четырехлетке на приеме у стоматолога, — что чем спокойнее я сижу, тем быстрее мы закончим.

— Все нормально, Кейт? — интересуется Беа.

В ответ, борясь со слезами, я выдавливаю короткое «угу». Пусть Беа мне отсюда и не видно, по ее голосу все равно понятно, что она испытывает не меньший страх и отвращение.

Завершив осмотр, доктор Файнголд резко убирает руку и просит сесть.

— После результатов анализа, — сухо заключает он, — станет более ясно.

— То есть как? — удивляюсь я, выкарабкиваясь из кресла и дрожащими руками запахивая рубашку.

— Возможно, срок еще слишком мал, и потому изменения в матке пока незаметны.

— Значит, изменений нет? Я не беременна? Думаете, это выкидыш? Или просто тесты соврали? — Меня одолевают ужас, растерянность, омерзение — даже притворяться не надо.

— Скоро подойдет медсестра взять у вас кровь, — вместо ответа сообщает доктор Файнголд. — Строить догадки я не привык, предпочитаю говорить точно, поэтому давайте сначала узнаем результаты анализа, а там посмотрим. Кстати, с доулой на вашем месте я бы повременил, — произносит он уже в дверях.

Мередит

Одиннадцать лет назад Апрель