Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

В XX веке большинство консервативных ученых разделилось на два лагеря: претеристов и футуристов. Целью обоих экзегетических подходов является доведение исторического повествования Дан 11 до момента, который соответствующие авторы рассматривают в качестве начала эсхатологических событий, предсказанных в книге Даниила и новозаветных пророчествах (I века христианской эры и «последних времен» соответственно). В результате, комментаторы-претеристы до определенного момента следуют за исторической хронологией 11 главы, после чего переходят к изложению более поздних исторических событий. Так, Дж. Роджерс относит стихи Дан 11, 21–31 к Антиоху Епифану, в Дан 11, 32 видит указание на Маккавеев, в Дан 11, 36–45 – историю Юлия Цезаря, в указании на «время тяжкое» (Дан 12, 1) усматривает пророчество об иудейской войне, а воскресение мертвых понимает аллегорически как указание на евангельскую проповедь. Д. Мак Кинзи отождествляет с нечестивым царем, изображенным в Дан 11, 36–45, Тита, а в Дан 12, 1 видит указание на разрушение Иерусалима. Г. Хейли понимает под «нечестивым царем» само Римское государство, повествование о котором он начинает с Дан 11, 36, доводя его до римского завоевания Востока и иудейской войны (Дан 11, 45 – Дан 12, 1); под воскресением мертвых он также понимает аллегорическое изображение проповеди Евангелия[769]. Р. Гарни заканчивает повествование об Антиохе стихом Дан 11, 39, после чего переходит к более поздним историческим событиям – покорению эллинистических государств римлянами (Дан 11, 40–43), иудейской войне (Дан 12, 1) и искуплению Христом усопших ветхозаветных праведников (Дан 12, 2)[770].

Таким образом, окончанием событий, предсказанных в Дан 11– 12, претеристы считают пришествие Иисуса Христа и иудейскую войну. Подобный подход позволяет им только в незначительной степени отклоняться от аутентичного исторического толкования 11 главы книги Даниила. Напротив, футуристский подход, считающий окончанием пророчеств этого раздела будущие эсхатологические события, ставит перед экзегетами другую задачу – переход от описания эллинистической истории к событиям последних времен. Большинство комментаторов-футуристов полагают, что мысль автора, до этого говорившего об Антиохе, сразу же переходит к описанию событий времен антихриста. Как правило, они завершают повествование об Антиохе стихом Дан 11, 35, полагая, что повествование начиная с Дан 11, 36 относится уже к антихристу[771]. Ранние комментаторы-футуристы отождествляли антихриста Дан 11 с еврейским лжемессией, который заключит союз с последним римским правителем во время последней седмины[772], однако впоследствии мнения многих экзегетов склонились в пользу рассмотрения нечестивого царя Дан 11 и «малого рога» Дан 7 как одной и той же фигуры последнего римского правителя[773]. Дан 11, 40 футуристы толкуют как указание на войну антихриста одновременно с северным и южным царями, переосмысляя оригинальный смысл текста, отождествляющего «нечестивого царя» с «царем северным». «Время тяжкое» (Дан 12, 1) интерпретируется ими как «великая скорбь», Great Tribulation, которая наступит в Израиле во время правления антихриста. Описанное вслед за этим воскресение мертвых понимается большинством комментаторов-футуристов как указание на частичное воскресение мертвых, «первое воскресение», предсказанное в Откровении (Откр 20, 4–6)[774].

Историцистский подход в XX веке развивался в основном адвентистскими комментаторами[775]. Вплоть до Первой мировой войны большинство адвентистских авторов придерживались традиционной для англо-американского протестантизма историцистской интерпретации, понимая под нечестивым царем Дан 11, 36 папство и идентифицируя «северного царя» Дан 11, 40–45 с Османской империей. Впоследствии адвентистская экзегеза постепенно отходит от этой позиции, и наиболее популярным подходом становится отождествление «нечестивого царя» Дан 11, 36 с «царем северным» Дан 11, 40, который также стал соотноситься с папством. Соответственно, все повествование трактуется как указание на эсхатологическую борьбу папства против светской власти, символически обозначающейся «южным царем». Применение подобного толкования к современным реалиям приводит адвентистских экзегетов к весьма натянутым выводам: так, в комментарии Ж. Дукана окончание Холодной войны мыслится как окончательная победа «севера» над «югом», а Иоанн Павел II оказывается чуть ли не антихристом.