Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

В эпоху Реформации христианские толкования Дан 11 обновляются в духе историцизма. Мартин Лютер, толкуя 11 главу до стиха Дан 11, 36 аналогично бл. Иерониму, относит последующие стихи к папству, предстающему в качестве антихриста. Упоминание о том, что нечестивый царь не уважит «женскую любовь» (Frauenliebe), он связывает с целибатом католического духовенства, а самопревозношение – с чрезвычайным культом папской власти, развившимся в католической церкви. Пророчество о битве нечестивого царя с «царем южным» Лютер понимает как указание на последнюю войну антихриста-папы с Иисусом Христом. Эту битву он видит как борьбу папства с императором Людовиком IV Баварским, Яном Гусом, Джоном Виклифом и его собственным движением. Сроки 1290 и 1335 лет Лютер отсчитывает от 70 года, приходя к датам, связываемым им с деятельностью Виклифа и Гуса – предтеч Реформации. Жан Кальвин также относит большую часть 11 главы к истории эллинистических династий и правлению Антиоха Епифана; переход к следующей исторической эпохе он начинает в стихе Дан 11, 36. В отличие от Лютера он понимает под описываемым там нечестивым царем Римскую империю и относит все дальнейшее описание его деятельности к истории Рима – вплоть до завоевания империй Птолемеев и Селевкидов, поражения Красса от парфян (Дан 11, 44) и конечного распада Римской империи. Под явлением «Михаила, князя великого» Кальвин вслед за Лютером понимает пришествие Иисуса Христа, а дальнейшее повествование относит непосредственно к воскресению мертвых и Страшному Суду.

В комментариях Нового времени мы встречаем различные варианты продолжения и развития уже изложенных нами экзегетических традиций. Наиболее принципиальным разногласием среди комментаторов стал вопрос об идентичности «нечестивого царя», описанного в Дан 11, 36–45. Ряд комментаторов следовал историческому подходу, относя все описанные там события к Антиоху Епифану. Подобный подход мы находим, например, у А.П. Лопухина, связывающего с будущими эсхатологическими событиями только повествование 12 главы, а в еще более радикальной форме – у Гуго Гроция, который вслед за Порфирием рассматривал все повествование Дан 11–12 как предсказание событий Маккавейской эпохи. Другие комментаторы, соглашаясь, что все, описанное в 11 главе, относится к Антиоху, рассматривали его изображение в Дан 11, 36– 45 как прообраз будущего антихриста – такой подход мы находим у А. Хаверника[766] (1811–1845), Й. Кнабенбауэра (1839–1911) и К. Кей-ля (1807–1888)[767]. Некоторые авторы полагали, что после стиха Дан 11, 35 повествование об Антиохе прерывается, и автор переходит непосредственно к личности антихриста – сторонниками этой позиции были такие лютеранские богословы как А. Калов (1612– 1686), М. Гайер (1614–1680), Т. Клифот (1810–1895). Таким образом, немецкие и русские богословы XVIII-XIX веков продолжали развивать разные варианты традиционного христианского подхода к толкованию 11 главы книги Даниила. Эта традиция была продолжена рядом консервативных комментаторов XX столетия: так, Леупольд видел в Дан 11, 36 начало повествования о будущем антихристе, а Дж. Болдуин придерживалась типологической интерпретации фигуры «нечестивого царя», усматривая в Антиохе типологический прообраз всех тиранов и угнетателей будущих эпох[768].

Последовательный историцистский подход к толкованию 11 главы книги Даниила мы находим в работах целого ряда английских комментаторов – И. Ньютона, Т. Кука (1747–1814), А. Кларка и др. Они заканчивали повествование об Антиохе стихом Дан 11, 31, а повествование об осквернении Храма (Дан 11, 32) относили к Иудейской войне, разрушению Храма и построению Элии Капитолины. В Дан 11, 34–35 они видели указания на римские преследования христиан и «некоторую помощь» императора Константина, издавшего Миланский эдикт. Дан 11, 36–39 рассматривались ими как указание на искажение христианской религии византийскими императорами и римскими папами – двумя силами, отождествлявшимися английскими историцистами с нечестивым царем. Дан 11, 40 трактовалось ими как указание на разрушение Византийской империи южным и северным царями – арабами и турками. Повествование Дан 11, 41–43 связывалось с экспансией Османской империи, Дан 11, 44 – с ее войнами против Персии и России, а Дан 11, 45 – с ее будущим падением. Описание воскре. сения мертвых в 12 главе книги Даниила единодушно интерпретировалось английскими экзегетами-историцистами как предсказание восстановления Израиля.