Прощай, грусть! 12 уроков счастья из французской литературы

Но для меня одна из главных прелестей Les Liaisons Dangereuses заключается в использовании саспенса. В комедии любого рода огромной важностью обладают подготовка и исполнение замысла: сначала все готовится определенным образом, а затем замысел исполняется, открывая нам нечто совершенно иное. Здесь первое письмо прекрасно задает тон. Сесиль, недавно покинувшая монастырь, пишет своей подруге Софи. В самом начале письма она сообщает, что ее, похоже, вот-вот представят будущему мужу. Зачем еще матери забирать ее из монастыря? Затем она узнает, что к ним с визитом пришел какой-то мужчина, ее зовет к себе мать, и Сесиль отрывается от письма… Вернувшись к нему, она рассказывает, что произошло. Когда ей представили пришедшего, она чуть не упала в обморок от восторга и ужаса, но вскоре поняла, что перед ней сапожник, который пришел измерить ее ногу.

Это блестящее начало для романа, в котором саспенс, близость и судорожные вздохи при мысли о том, что может случиться дальше, становятся главными двигателями сюжета. Любопытно отметить, что во Франции книгу запретили за непристойность, хотя по большей части все описывается в ней ровно так, как упомянутая встреча с сапожником: кажется, вот-вот случится нечто волнующее, страстное и романтичное… но в итоге неизменно происходит что-то другое. В этом одна из прелестей двух главных «злых» героев, маркизы де Мертей и виконта де Вальмона: они прекрасно понимают важность предвкушения. Происходящее на самом деле в жизни (и в любви) обычно не столь значимо (и не столь приятно), как ожидание и томление.

Счастью в этом романе отводится замечательная роль. Читать книгу – великое удовольствие и радость, пока вдруг не ощущаешь ужасное послевкусие. В этом мастерство Шодерло де Лакло: он делает читателя соучастником интриги. Ею наслаждаешься в той же степени, в которой ею поначалу наслаждались маркиза де Мертей и виконт де Вальмон. Ты, читатель, становишься пособником их преступлений. Это тоже своего рода счастье, пусть и порочное. Поразительно, насколько часто в этом романе маркиза и виконт («испорченные» герои) говорят о счастье. Они обсуждают его больше других персонажей. Они говорят о нем с лукавством и цинизмом, обычно только в связи с другими людьми или с ними самими в другое время. Счастье – это нечто уготованное другим, это временное, иллюзорное состояние, которому нет веры. Маркиза пишет, что ее текущий любовник – «кавалер» (Дансени) – испытывает «совершенное счастье», чувствуя ее любовь к нему. Однако ей явно нет до него дела. Все для нее это игра. Она смеется над его счастьем (которое тотчас разрушилось бы, узнай он, что маркиза лишь дразнит его и держит за дурака). «Счастье» – это притворство, и наслаждаться им позволено исключительно в кавычках, например, когда тебя зашивают в платье или пудрят тебе парик. «Смотрите, я „счастлив“».

Главным конфликтом в романе Шодерло де Лакло выступает столкновение закрытой, сентиментальной морали «чистых» (но скучных, благочестивых и нечестных с собой) героев с распутным, открытым, безнравственным, но вполне искренним поведением Мертей и Вальмона. Кто на самом деле свободен? Кто на самом деле счастлив? Кто лучше живет? В действительности никто. Но проблема в том, что, если бы вам пришлось выбирать, вы, вероятно, выбрали бы жизнь этих ужасных людей, поскольку она гораздо более интересна и привлекательна. Именно поэтому роман оказывается исключительно бунтарским. Неясно, в чем конкретно состояли политические устремления Шодерло де Лакло, – во всяком случае, нет никаких точных сведений на этот счет, – но мне они кажутся вполне очевидными. Это роман о гедонизме и моральном разложении аристократии. Самовлюбленные Мертей и Вальмон неоправданно жестоки, безгранично эгоистичны, а еще лицемерны и коварны. Они прекрасны в качестве героев романа. Но вряд ли кому-то захочется, чтобы такие люди управляли его страной. С другой стороны, в разные годы критики отмечали, что Шодерло де Лакло и сам входил во влиятельные круги. Ему покровительствовал Луи Филипп II, герцог Орлеанский, и поговаривали, что романом зачитывалась сама Мария-Антуанетта. Полагаю, Шодерло де Лакло преследует две цели: он хочет показать читателям, что никому из нас не чуждо лицемерие, ведь мы судим маркизу де Мертей и виконта де Вальмона за коварство, но при этом не слишком скрываем, что хотим быть похожими на них. Они – аристократы – лишены нравственности. Но складывается впечатление, будто Шодерло де Лакло, подмигнув, говорит, что мы все в некоторой степени безнравственны.