Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

Троллейбус завернул на кольцо, в парк – рабочая смена бригады завершилось. Дородная кондукторша в оранжевом жилете, занятая подсчетом выручки, вначале не заметила, что в салоне осталась сухонькая старушка в выгоревшем сером плаще. А, увидев, приблизилась к ней и грубовато спросила:

– Вы почему раньше не вышли? Я же объявляла, что едем в парк! Вы хоть знаете, куда вам надо, бабуля?

Глаза Веры Игоревны испуганно метнулись из стороны в сторону. Она вдруг забыла, где находится, и не понимала, что от нее требует эта грозная женщина? Ее морщинистое лицо покрылось нездоровым румянцем, она судорожно хватала ртом воздух, дрожащими руками расстегнула плащ – в вагоне, действительно, было жарко.

Кондукторша понизила голос. Может, пассажирке плохо? Начинается приступ? Неровен час, здесь окочурится. И тут заметила на подкладке расстегнутого плаща старушки белую тряпицу с чернильными буквами.

Прочитала имя: «Вера Николаева», подумав, что буква в отчестве пропущена.

– Вера НиколаевНа, значит.

– Просто Вера! – со странной живостью откликнулась теперь пассажирка. Вера Игоревна вдруг почувствовала непривычную легкость, все страхи покинули ее. Теперь рот ее расплылся в блаженной улыбке, обнажив беззубые десны, а в потухших глазах на миг вспыхнул огонек. – А тебя как звать?

«Ясно, еще одна ненормальная! Весеннее обострение!».

Кондукторша достала ручку и деловито переписала телефоны с пришитой меточки. И приказала явно невменяемой пассажирке:

– Сиди здесь, милая. Пойду диспетчеру карту сдавать и позвоню твоим родным. Там решим, что с тобой делать.

Звонок мобильного остановил медсестру Верочку на выходе из больницы, только что освободилась. Надо же, собиралась сегодня заехать к бабуле, а тут по ее поводу и звонят! Забирайте, говорят, вашу лягушку-путешественницу. Верочка поймала такси, чтобы побыстрее добраться до отдаленного троллейбусного парка. Радовалась своей предусмотрительности: пригодилась-таки метка! И все же надо маме сказать, чтобы больше не выпускала бабушку одну на улицу.

Выйдя из такси на троллейбусном кольце, Верочка побежала к желтой будке диспетчера.

– Где моя бабушка? – распахнув дверь, спросила у дежурной.

– Бабушка? Какая бабушка? Ах да, кондуктор с седьмого маршрута говорила, что какая-то бабушка свой плащ в салоне оставила. Плащ с меточкой. Она сюда его принесла. Вот он, возьмите!

– Да, да, спасибо. А где сама бабушка? Где ваша кондуктор?

– Кондуктор сдала выручку и домой ушла, а про бабушку я ничего не знаю. А плащ вот…

Старый плащ еще долго висел в домашнем гардеробе, но через год его выбросили. Лишь метку отпороли и сохранили на память о бабушке.

2010

Книга перемен: мои петербургские адреса Автобиографические эссе

Первое окно

Мое первое окно выходило на тихую, неприметную улицу в центре старого Петербурга. Она затерялась среди рек, каналов и парадных проспектов – и Время забыло о ней. Улица пронесла через века и архаичное название свое, и скромный облик. Там и ныне бродят призраки «маленьких людей» Достоевского.

Мы жили в мансарде, на последнем этаже. Подавшись плечами за край окна и свернув голову набок, можно было разглядеть над крышами соседних кварталов купол Исаакия. Сверкающий золотом ориентир – самый ценный дар моего окна. Однако он стал моим достоянием не сразу. Мир открывался мне постепенно.