Прощай, творение

Обряд благословления через жертвоприношение так же гарантировал бы успех их операции. Так, по сути, пролив кровь Адама, они прольют кровь всех людей. Как символично. Но одно дело было бы убивать существо, желающее смерти, как облегчения, а другое - отнимать жизнь, которая так Адаму дорога. Кристания и Раду создали существо, балансирующее на самой грани между жизнью и смертью, но на этом краю - вполне счастливое. Габи не нравится идея его убивать. Раду говорит, что она лицемерка, ведь в любом случае умрут миллионы. Габи и сама так считает, она старается не думать об этих миллионах, считать все происходящее выдумкой и шоу, не впускать внутрь никакого знания об этих людях. Иначе она не сможет сделать то, что должна. Габи заставляет себя думать ограниченно и наивно. Миллионы, это что-то абстрактное, совершенно ничего общего не имеющее с конкретными людьми.

И тем хуже Габи, потому что, в отличие от политиков или генералов, она ведь не думает так на самом деле. И все же Габи обманывает себя так же легко, как и всех остальных.

Именно в этот момент, когда Габи заставляет себя не думать об Адаме, Адам открывает дверь, заглядывает внутрь и почти тут же закрывает свои разные глаза, отворачивает голову, показывая уродливый шрам на шее.

- Ради Бога, прикройтесь!

- Я думал, ты плохо видишь, - говорит Раду.

- Один глаз у меня близорукий, а второй дальнозоркий, - поясняет Адам. - И тем не менее!

Голос у него хорошо поставленный, преподавательский и довольно внушительный. Габи вздыхает, выползает из-под Раду, натягивает на себя одеяло.

- И, тем не менее, Адам, нагота человеческая не постыднее откровенности нагой человеческой души, - говорит Габи, потягиваясь. - Намного более нежные, уязвимые и постыдные вещи открываются в текстах у Кьеркегора, Шопенгауэра, Хайдеггера и Сартра.

- Ты уже оделась, я полагаю? - спрашивает Адам. - И не пытайся меня запутать, я совершенно уверен, что ни постмодернистом, ни нудистом не был.

Раду смеется, сам он совершенно не собирается одеваться.

- Ты, наверное, по какому-то поводу пришел, дорогой, - говорит Раду. Габи иногда поражается тем одновременным любви и беспощадности, с которыми Раду относится к живым существам. Впрочем, так ведь относится ко всем живым и сама жизнь, создавая, но не жалея их.

- Кристания сказала, что скоро мы поедем довершить ритуал моего окончательного воскрешения.

- Это правда, - улыбаясь, кивает Раду. - Может быть, даже сегодня.

Конечно, рассуждает Габи, она, как и Адам, не подумала бы, что кто-то, вложив столько труда в ее воскрешение, захочет тут же убить ее. Адам им доверяет. Еще бы, ведь Кристания его так любит. Адам не знает, что он лишь инкубатор для смертельной болезни. Цветок, который срежут, когда он распустится.

Забавно, что, будучи практически воплощением самой жизни, Раду абсолютно безжалостен. Тогда как Кристания же, чье Слово подразумевает холодность и отстраненность, носится с Адамом, как с ребенком. Сейчас в ней столько нежности и счастья, сколько, кажется, в одной единственной Кристании и не может уместиться. Внутри у Габи пустеет от мысли, что сестрице придется уничтожить свое творение.

- Все зависит от состояния твоей крови, - говорит Раду. - Я должен буду проверить, чтобы определить твою готовность.

От первобытной страсти, которой они предавались, в нем не остается и следа, лицо у Раду становится сосредоточенным, будто он проводит в мыслях какие-то сложные вычисления. В конце концов, Раду слезает с кровати, говорит весело:

- Пойдем в ванную. Если мои расчёты верны, то твоя кровь должна разъедать золото.

- Это еще почему? - удивляется Адам. - Почему моя кровь должна разъедать металл, при этом, не трогая мою кожу?

- Не любой металл, а золото, - поясняет Раду. - Золото это алхимическая гармония, символ совершенства и спасения. Оно не поддается воде, огню, земле и воздуху, потому как они содержатся в нем в идеальных пропорциях. Твоя кровь, согласно алхимии, должна разрушать все гармоническое и разъединять связи между элементами. Считай, что ты философский камень наоборот.

Вместо бессмертия приносишь смерть.

- Не думаю, что это может считаться реальным с точки зрения науки, - говорит Адам.

- Не думаю, что твоя жизнь может считаться реальной с точки зрения науки, - пожимает плечами Раду.

- Резонно, - соглашается Адам. Раду, так и не удосужившись одеться, уводит его в ванную. Габи наблюдает за ними, чуть вскинув брови, потом поднимается с кровати, не спеша одевается, рассматривает то, что осталось от телефона.

Аккумулятор сказал корпусу "прощай", и истек какой-то жидкостью, которую Габи про себя тут же окрестила кровью техники. Габи пожимает плечами, вытаскивает сим-карту, думая отложить ее до лучших времен.

В конце концов, телефон ей не жалко. Она и так порывает с миром фактически, почему бы не сделать это еще и символически. Габи замечает, что от двери ванной и до коридора ходит туда и обратно Кристания. Как нервничающая в клетке львица, думает Габи.

- Сестрица? - спрашивает Габи тихонько.