Прощай, творение

- У всего есть цена, - говорит Айслинн. - Я перекупала и продавала Ритуалы Общего Круга много лет. Назови свою цену. Может быть, дело не в деньгах. Может быть, тебе хочется узнать что-нибудь? Ритуал я готова обменять на ритуал.

Так вот чем ты, Айслинн, занималась все эти годы. Скупкой и продажей редкой магии.

Калебу даже интересно узнать, что именно может предложить девчонке Айслинн, но Тамзин вдруг мотает головой, поднимает вверх палец. Ноготь у нее обгрызенный.

- Очень быстро: нет. Мне еще нужно здесь все убрать. Вы же не думаете, что я здесь постоянно живу?

- О тебе говорят, что живешь.

- И как вы себе это представляете?

Айслинн с Калебом молчат. Калебу хочется засмеяться. Девчушка на сотни лет младше вычитывает их, как младшеклассников.

- Нет, - говорит Тамзин после паузы. - Я почти у цели. Я имею в виду ваше предложение. Мне не нужно чужой магии. Я люблю свою. Кроме того, я занята важным делом. Мне не нравится, что происходит, я чувствую в информационных потоках магию. Кто-то активно воздействует на мир, я хочу выяснить, зачем.

И тогда Калебу вдруг приходит в голову мысль простая и в то же время чудесная. Он говорит:

- Мы именно об этом. Мы хотим остановить Апокалипсис.

- Насколько мне известно о тебе, Калеб Мэйсон, ты поешь оды Апокалипсису, - говорит Тамзин недоверчиво.

- Тебе ли не знать, как строится шоу-бизнес, - отвечает Калеб невозмутимо. - Но реальный мир совсем другая штука. Магические вмешательства происходят не просто так. Голод, Мор, Война, Смерть...

Тамзин резко разворачивается к ним, вперяется взглядом в Калеба, глаза ее кажутся влажными и несчастными за линзами очков. Она ничего не говорит. Калеб продолжает:

- Мои астрономические вычисления показали, что приближается конец Великого Года, Тамзин. Кто-то подстраивает гибель мира.

Тамзин закрывает глаза, перечисляет:

- Исцеление корпуса инфекционной больницы номер один в Будапеште. Ограбление морга в частной больнице Земмельвайса, снова в Будапеште. Резня в лагере для военнопленных в Ливане. Ливан - ближневосточная Швейцария, государство на территории...

Тамзин замолкает, потом снова добавляет нормальным голосом:

- Простите. Кто-то творит большую, разрушительную магию, это правда.

Лицо у Тамзин становится действительно озабоченное. Ее явно волнует судьба мира. Даже висящую на проводах девчонку это волнует, думает Калеб. А потом говорит:

- Мы хотим остановить это, Тамзин.

Айслинн вскидывает бровь, но Калеб уже использует магию. Лицо у Тамзин не смягчается, но глаза, наконец, становятся очень и очень внимательными.

- Я хочу это остановить. Я знаю, кто совершает все это зло: дух, вселяющийся в колдунов. Я хочу найти его и уничтожить. Но, в отличие от него, мое тело материально. Я хотел бы очистить свое сознание от плоти с помощью твоего Ритуала.

Все девочки ведь любят трансгуманизм. А особенно девочка по имени Тамзин.

Калеб знает, что Тамзин уже у него на крючке. И она, сама того не подозревая, отдаст ему ключ от гибели мира, а вовсе не от спасения. Калеб подходит к ней ближе, и Тамзин вскидывает голову, чтобы на него посмотреть.

- Мне нужно это знание. Тот, с кем я борюсь, может поработить любого, у кого есть тело. Но не того, кто есть только разум.

Лицо у Тамзин становится очень и очень уверенное. Но она все равно спрашивает:

- И на что ты способен?

Калеб вкладывает в ответ всю магию, на которую способен сейчас, чтобы вызвать у нее веру:

- Я умею пленять духов. Дух - мое слово. Мне не нужно тело, чтобы ими манипулировать, но я не могу добраться до...

- Я уже поняла, - прерывает его Тамзин. Голос у нее такой скептический, что Калебу приходит в голову абсурдная мысль: сорвалась с крючка. Айслинн издает смешок.

А потом Тамзин вдруг резко встает, подается к Калебу, по-детски, как дети говорят с Сантой, нашептывает ему Ритуал.

И тем самым эта гениальная, глупая девчушка обрекает себя и мир. Из всех она, больше остальных связанная с сетью коммуникаций, конечно, будет первой.

Глава 20

Артем отлично помнит мудрость, продиктованную ему бабушкой и природной тактичностью. Гость хорош три дня. И эту мудрость он, будучи в гостях у молдавского любителя максимально извращенных мерзостей забывать не собирается. Впрочем, дом у любителя мерзостей вовсе и не мерзкий. Ухоженная квартира, недавно отремонтированная и очень чистая, хотя беспорядок там при этом царит изрядный. Наверное, это силы, олицетворяемые Кристанией, сошлись с силами, олицетворяемыми Габи, породив такое странное сочетание. Следов присутствия Раду в квартире будто бы нет: никаких отрезанных конечностей, неведомых зверей, никаких астрологических расчётов или же инструментов для пыток, как в лаборатории. Впрочем, все это не удивительно, ведь в столице Венгрии средневековые хобби скрыть сложнее, чем в недосягаемых лесах Румынии.

Раду будто бы не обращает на них с Ливией внимания, он смотрит "Русалочку", вытянувшись на кровати.