Прощай, творение

Айслинн протягивает руку к бардачку, безошибочно определяя, что у Калеба есть здесь блокнот и ручка. Она пишет на листке, не отвлекаясь от дороги, вслепую огромный ряд нулей и единиц, перемешанных друг с другом.

- Что это?

- Так она себя называет. Я запомнила это на случай, если она мне понадобится. Это бинарный код. Я ничего в этом не понимаю.

- Ты хотя бы знаешь название.

- А я ведь старше тебя, Калеб. Есть над чем задуматься.

Бостон: оранжевый, коричневый, серый и бордовый, весь в теплых, несвойственных остальной Америке цветах, впускает их все дальше в свое нутро. Район, который им нужен, благополучным не назовешь. Крепкие кирпичные дома, оснащенные хлипкими пожарными лестницами, тесно стоят, прижавшись друг к другу. Некоторые из них обещают постель и завтрак, некоторые горят вывесками магазинов для взрослых или супермаркетов.

Они поднимаются в один из таких домов, ничем не отличающийся от остальных, и Калеб думает, надо же, вот здесь решится судьба человечества. Заплеванный подъезд, тусклые лампочки и запах сырого камня, вот что встречает Калеба на пороге его судьбы.

- Ты хотя бы знаешь, в какой она живет квартире?

- На чердаке, мой дорогой. По крайней мере, так про нее говорят. Она работает на чердаке.

- А что еще про нее говорят?

- Что она почти Вознеслась.

Они поднимаются по лестнице на последний этаж, а потом, оттуда, на чердак. Калеб ожидает увидеть, может быть, кого-нибудь вроде маленькой сумасшедшей бездомной в грязном, замусоренном помещении.

Но то, что он видит, поражает Калеба куда глубже, в самое сердце, своей чуждостью и странностью. Весь чердак оплетен проводами, уходящими к каким-нибудь устройствам. Ни одно из этих устройств не работает, по крайней мере, с виду, все они выдают ошибки - на экранах телевизоров белый шум, синие экраны компьютеров так же не внушают надежды, все электронные часы показывают лишь прочерки.

Ошибки, ошибки, везде ошибки, и отовсюду провода, образующие причудливую сеть, стремятся к фигуре в центре. Тоненькая, неопределенного возраста девушка в подросткового вида пижамке висит, удерживая хрупкое равновесие на этих проводах.

Калеб подходит ближе к ней, рассматривает ее лицо. Глаза у девушки открыты, но взгляд совершенно слепой, лишенный какой бы то ни было разумной мысли.

- Она точно та, кто нам нужна?

- Определенно, Калеб, - говорит Айслинн. - Посмотри на нее. Полагаю, она вполне похожа на ведьму, путешествующую в медиамире.

Калеб оттягивает воротник на ее пижамке, видит край шрама. По крайней мере, эта девчушка точно колдунья. Девушка никак не реагирует на его прикосновения, будто находится в коме.

Айслинн проходится между разнообразными приборами, останавливается напротив девушки и Калеба, а потом начинает цифру за цифрой называть то, что написала как имя девушки на листе бумаги в машине.

Когда Айслинн называет все цифры до одной, девушка дергается, будто приходит в себя. Хрупкое равновесие нарушается, и провода выскальзывают из-под ее кожи, она падает, некрасиво и неловко.

Приподняв голову от пола, она некоторое время пытается сфокусировать взгляд, потом говорит:

- Калеб Мэйсон, телеевангелист. Выступает в общей сложности пять лет. Ведет колонку в газете правого толка, издал мемуары. Последнее интервью - три месяца назад в журнале "Христианский День". Относит себя к баптистам, имеет ярко выраженные милленаристкие настроения.

Она некоторое время смотрит на Айслинн, хмурится и отводит взгляд. Айслинн улыбается, говорит:

- Я для нее слепое пятно.

Наконец, взгляд девушки приобретает осмысленность. Ее голос, казавшийся прежде совершенно механическим, меняется. Она говорит:

- Ну? Чего надо? Вы мне мешаете.

- Извини, - говорит Калеб, опешив. Довольно очевидно, что они ей мешают, но девушка говорит об этом открыто и безо всякого стеснения. - Как тебя можно называть?

Она тоже воспроизводит длинный ряд чисел, который Калебу никогда не запомнить.

- Но можно Тамзин, - добавляет девушка в конце. - Это то и значит.

У нее лицо типичной отличницы, но говор грубоватый и дворовый. Айслинн протягивает ей руку, говорит:

- Очень приятно, Тамзин. Я Айслинн.

- Угу.

- А это мой ученик Калеб. Мы пришли за помощью.

- Ой, ну только не это.

Тамзин стряхивает с себя остатки проводов, перезагружает один из компьютеров. Синий экран сменяется заставкой операционной системы.

- Мы можем хорошо заплатить, - говорит Айслинн.

- За что?

- За Ритуал Общего Круга. Покажи нам, как поместить сознание в сеть. Ты ведь это сейчас делала?

- Не совсем, но, предположим, - говорит Тамзин. Калеб подходит ближе к ней, Тамзин поднимает палец.

- Здесь везде камеры, так что лучше мне не угрожать.

Грубоватая и резкая, Тамзин, тем не менее, не производит впечатление злого человека. Она роется на полу, берет очки с толстыми линзами, напяливает на себя, поправляет указательным пальцем. Тамзин сосредоточенно строчит какой-то код в строке компьютера.

- Я и не собираюсь, - говорит Калеб.

- Тогда знайте, что я не даю моих секретов. Если вам что-то нужно, просите результат, а не средство достижения результата.