Читаем Прощанье с Родиной (сборник) полностью

Я вот тебе приведу маленький, но убедительный пример одного спасенного народом интеллигента, который у нас в палате все читал книжки М. Монтеня про философию да плакал, когда я в тяжелые годы тоталитаризма однажды лежал по блату в Яхромской психбольнице у Левы Тарана. Плачет и плачет. Особенно после того, как к нему придет на свиданку его нервная красавица-жена, вся в черном, как декадент. Сядут они подле друг друга, возьмутся за руки и плачут. А потом он плачет один, отвернувшись к стенке. И вот как-то подсел к нему другой наш сопалатник, грубый человек, телевизионный мастер, и говорит страдальцу:

— Я что-то не врубаюсь, браток, че ты все время плачешь?

Интеллигент еще пуще разрыдался и отвечает всхлипывая:

— Так я же алкоголик…

— Ну и что? — удивляется мастер. — Я тоже алкоголик. Тут все алкоголики. Щас нас вылечат, выйдем, маленько поживем, потом снова запьем и обратно в больницу, как круговорот природы.

— Так ведь, — стонет интеллигент, — семья страдает, деточки, жена…

— Да ты че гонишь? — не верит пролетарий. — Деточкам это все равно, а жене ты действительно на хрен не нужен, какой с тебя толк, но она ведет себя благородно. Ее ж на все сто кто-то уже трахает давно и гораздо лучше тебя, а она тебя, видишь, не бросает, как декабриста, ходит к тебе, мудаку.

— Вы… вы в этом уверены?

— В чем?

— Что она это… ну, как вы выражаетесь, трахается?

— Так а какая разница-то? Ты-то ведь тоже живешь в свое удовольствие. Ханку жрешь, чертей гоняешь, дай и другим пожить.

И высохли слезы у интеллигента, который после этого вдруг крепко сдружился с телевизионным мастером. И жена его как-то повеселела. И вообще — все стало если и не хорошо, то, по крайней мере, нормально. Интеллигента этого я недавно видел по телевизору в роли эксперта передачи про правильный коммунизм, который везде, во всем мире, строят неправильно, а телевизионный мастер работал у нас по ликвидации «жучков», когда я в начале 90-х шестерил в Соликамске у одного «красного акакия», которого потом ухлопали из «калашникова» злые люди. Жаль, конечно, Леву Тарана, которому действительно положено Царство Небесное, потому что Лева был хороший человек. Но ведь он уже навсегда умер, а ты-то временно жив пока! Так что живи и не менжуйся, не гневи Господа!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза / Советская классическая проза
Белые одежды
Белые одежды

Остросюжетное произведение, основанное на документальном повествовании о противоборстве в советской науке 1940–1950-х годов истинных ученых-генетиков с невежественными конъюнктурщиками — сторонниками «академика-агронома» Т. Д. Лысенко, уверявшего, что при должном уходе из ржи может вырасти пшеница; о том, как первые в атмосфере полного господства вторых и с неожиданной поддержкой отдельных представителей разных социальных слоев продолжают тайком свои опыты, надев вынужденную личину конформизма и тем самым объяснив феномен тотального лицемерия, «двойного» бытия людей советского социума.За этот роман в 1988 году писатель был удостоен Государственной премии СССР.

Владимир Дмитриевич Дудинцев , Джеймс Брэнч Кейбелл , Дэвид Кудлер

Фантастика / Проза / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фэнтези