Прощанье с Родиной (сборник)

…начисто переписать кретинскую пьесу литературного бонзы, уже Министерством культуры принятую и оплаченную, где парторг под Новый год развешивал елочные игрушки в одиночестве, дожидаясь возвращения с ледяного спортивного катка усталой, но довольной семьи, состоящей из его жены, простого врача одной из районных больниц, рядовой коммунистки, смело борющейся с бюрократами и наевшими морду чинушами, тянущими страну в прошлое, и временно беспартийной девочки шести лет, смешного такого зайчонка, уже задающего родителям каверзные «сложные вопросы».

Парторг и сам-то был какой-то немного трехнутый, вроде автора этой пьесы и вроде автора этого «сочинения о ностальгии». Наряжая елочку, он рассказывал рождественскому дереву о достижениях советской науки и промышленности, а также о счастливом будущем Советской страны в XXI веке, лет, допустим, через тридцать, например, когда, например, к 1 апреля 2015 года окончательно расцветет советская сторонушка, и из всех кранов вода наконец-то «пойдет настоящая»…

…и его «смешной зайчонок» займет достойное место в преображенном невиданными переменами, златотканом отечественном обществе, где все друг другу станут братья и сестры, но самые такие маленькие-маленькие отдельные недостатки все равно сохранятся, и с ними все равно нужно будет неустанно бороться. Ведь «покой нам только снится», как написал композитор музыки революции поэт Александр Блок, прежде чем помереть в Питере от голода…

Гдов тогда от халтуры вежливо отказался. И западло, и денег мало. А Эльвира Ефимовна спросила: «Чаю хотите или чего покрепче? Коньячку, может?»

И легла, не снимая высоких сапог, на расстеленную кровать, глядя на него в упор, загадочно улыбаясь, как Мона Лиза. Гдов неловко прощался, неловко завязывал шнурки, шмыгал носом…

Тогда ее лицо еще было живым. Сейчас ее лицо было уже мертвым. Гдова озарило. Он понял, что все это значит. Он понял, что значит вообще ВСЕ, но не смог бы внятными словами объяснить, что именно он понял.

Гражданская панихида закончилась, но Гдов по-прежнему тупо стоял, не сходя с места.

— Старик! Как ты думаешь, Третья мировая война будет или уже началась? — шепотом обратился к нему его коллега, бывший сатирик-юморист 16-й страницы «Литературной газеты», ныне, естественно, прогрессивный общественный деятель. И добавил чуть громче: — Слышал анекдот? «Владимир Владимирович, вы и вправду считаете, что русские и украинцы братья?» Путин отвечает: «Конечно! Ведь Каин и Авель тоже были братьями!»

— Пошел ты на [нецензурное обозначение мужского полового органа], пошли вы все на [нецензурное обозначение мужского полового органа]! — вдруг с ненавистью выкрикнул Гдов.

Скандал! И что его так достало на старости лет? Подумаешь! Нервы, что ли, ни к черту, так таблетки принимать надо.

«Прощай, Родина», — мысленно обратился он к любимой, когда крепкие цэдээловские охранники в спецовках выволакивали его за двери.

«Красная стрела» Память о любви

Город над вольной Невой,

Город нашей славы трудовой.

Слушай, Ленинград, я тебе спою

Задушевную песню свою.

Советская песня в исполнении Георга Отса, эстонского оперного и эстрадного певца, народного артиста СССР, лауреата двух Сталинских и Государственной премии СССР, члена ВКП (б) с 1946 года. Сл. А. Чуркина, муз. В. Соловьева-Седого.

Супер, супер, супер гуд.

Я нормально — супер гуд!

Постсоветская песня в исполнении российского рок-музыканта, актера, телеведущего, художника и композитора, лидера групп «Ленинград» и «Рубль», героя документального фильма «Он ругается матом» Сергея Шнурова, им же и сочиненная.

Туки-туки-туки-туки-тук… Ветеран жизни в Советском Союзе и Российской Федерации писатель Гдов никак не может заснуть в поезде Москва — Санкт-Петербург по случаю депрессии, регрессии или профессии.