Прощание с ангелами

Теперь, удобно откинувшись в кремле и закурив сигарету, она продолжала читать, готовая последовать за дальнейшим продвижением мыслей автора, за их расширением и углублением, а потом как бы вытеснить их самой жизнью, злобой нынешнего дня. Но ничего у нее не вышло. Ей подумалось, что эти страницы надо прочесть отцу. Она представила себе, как он сидит в камере на столе, закутанный в одеяло, с улыбкой на худом лице.

«Принять решение, стоит ли жизнь того, чтобы жить, — значит дать ответ на кардинальный вопрос философии».

Он ничего не забыл, она забыла все, ничего не помнила десять лет подряд. Его, тот вечер, ту игру. Он умер. Он был вытеснен другим человеком, который явился к ним, к ней, к матери и знал про все: про луну, про больной зуб, про солнце, про цветы в саду, про больной живот и головную боль.

«Твой отец умер».

Мать подняла ее обеими руками, отнесла на диван, села рядом, взяла ее руки в свои, начала их гладить одним пальцем.

«Я должна тебе это сказать, Рут: он не вернется».

«Почему?»

«Он умер».

«Умер — это надолго?»

«Навсегда».

Навсегда не имеет конца. Но спустя десять лет ей вдруг сказали: «Поезжай в Мастен. Он там лежит в больнице и хочет тебя видеть».

«Кто он?»

«Отец. Мать тебя обманула».

Она пыталась вспомнить — его лицо, звук его голоса, его руки, его походку. Но ведь умер — это навсегда. И вместо него она видела только другого, того, кто и ей дал новое имя: «Д-р Венд. Стоматолог. Прием: понедельник — пятница. Утро: 9—12. Вечер: 15—18». А в больничной палате лежал тот, кого она не знает, маленький, высохший, уродливый. Она ничего к нему не испытывала. Сидела у его постели, держала за руку, влажную, больную руку. Держала только из сострадания, потому что видела, какое это для него счастье. Должно быть, он что-то почувствовал. Он сказал, чтобы она шла домой, и она ушла. Она даже не стала делать вид, будто хочет остаться, лишь в дверях еще раз обернулась и вдруг узнала его лицо, искривленное усилием выдавить улыбку, а улыбка не получалась — как в тот вечер.

«Это в шутку, это в шутку».

У нее не было сил вернуться, хотя она знала, что он ждет этого, она лишь подняла руку и по-дурацки задвигала пальцами, словно прощалась с первым встречным.

Рут заставляла себя читать дальше, стараясь отогнать воспоминания, грозившие задушить ее в этой чужой стране, но каждая фраза, которую она читала, наугад перелистывая страницы, отбрасывала ее к мучительным воспоминаниям, побуждала сопоставлять философские постулаты и неприкрашенную жизнь. Было что-то туманное в этих рассуждениях об абсурдном. Разве не абсурд, что ее отец всю свою жизнь боролся за свободу, жертвуя для этой борьбы собственной свободой? Не есть ли это, по выражению Камю, «обман со стороны тех, кто живет не ради жизни, а ради какой-нибудь великой идеи, которая превосходит жизнь, возвышает ее, придает ей смысл и предает ее»?

Ее охватил страх при мысли, что какая-то философская концепция может объять все: отца, избитого прямо в комнате, десять лет концлагеря, предательство собственной жены, арест, тюрьму, снова и снова тюрьму — и, объяв, истолковать великим комплексом абсурда, мгновенным росчерком пера, хитроумной и — ничего не скажешь — блестяще сформулированной сентенцией.

«Для меня единственная данность — это абсурд. Проблема в следующем: как от него избавиться и еще — является ли самоубийство логическим выводом из абсурда».

Все ее мироощущение восставало против этого тезиса, преследующего одну цель — отобрать у нее то, без чего она не может жить: надежду. Выдвинутого с одной целью: усыпить ее. И тогда, чтобы оказать хоть, какое-то противодействие, она сделала то, чего не делала обычно, — записала стихийно возникшие мысли на полях книги.

«Героизация безнадежности — всего лишь эвфемизм, подменяющий признание в собственном бессилии. Протест как самоцель, «борьба ума против превосходящих сил действительности» — всего лишь абстрактная игра духа, оторванная от реальных проявлений жизни».

Дальше Рут не стала читать. Уныние, о котором она писала мужу, сменилось возмущением, возмущение в свою очередь вызвало потребность не уезжать из этой страны, пока ей не дадут свидания с отцом. Она решила пойти на все, чтобы достичь своей цели, и не сдаваться без борьбы.