Прощание с империей

В доме на углу Можайской и Рузовской улиц в 1904– 1905 годах находилась квартира профессионального музыканта Николая Буренина, известного под своей партийной кличкой «Герман», крупного специалиста по нелегальным операциям, связанным с перевозкой оружия и запрещённой литературы, с организацией подпольных типографий. Во время революции 1905–1907 годов он был членом «боевой технической группы» большевиков. Основными источниками оружия в то время были Сестрорецкий оружейный и Охтинский пороховой заводы.

В декабре 1905 года на Бронницкой улице, 7 находилась квартира И. И. Павлова, другого активного участника боевой группы большевиков. Примечательна она, прежде всего тем, что в декабре 1905 года здесь несколько раз побывал В. И. Ульянов (Ленин).

Появление на улицах конных полицейских и жандармов было явлением редким. В тревожные дни конную полицию прятали во дворах, откуда она совершала устрашающий налёт с шашками наголо, расталкивая толпу крупами лошадей с окриками: «Осади на панель!» Действовали обычно очень решительно, при сопротивлении давили и топтали людей, иногда пускали в ход оружие. Так было при массовых выступлениях рабочих в 1905 и 1917 годах, когда сюда вызывали казаков. Если и это не помогало, то привлекались войска для расстрела демонстраций. Улицы и набережные Петербурга видели немало таких трагических эпизодов народного противостояния.

Царскосельский вокзал поразил мое воображение. Это было что-то фантастическое и инопланетное, пришедшее сюда из другого мира. О вокзале писали с восторгом, как одном из первых общественных зданий в стиле модерн. Оно было выполнено с непривычным для того времени количеством металлических конструктивных и художественных деталей, где функциональность уверенно господствовала, над эстетикой, что совершенно не портило общего вида. Поезда прибывали прямо на второй этаж, и это тогда всем казалось чудом света. Глаз и сердце пассажира грели красивые витражи и грузовые лифты для багажа. Для оформления и освещения вокзала широко использовалось одно из главных достижений наступившего века – электричество. Одних светильников в вестибюле было исполнено целых пять видов.

Французское слово «дебаркадер» – необычно и прекрасно уже само по себе. В железнодорожном деле оно обозначало крытую платформу, место прибытия пассажиров. Дебаркадер, созданный на Царскосельском вокзале, стал новым словом в архитектуре: три пролёта перекрытий невиданной доселе ширины, исполненные из лёгких металлических конструкций. Металлическая архитектура тогда только набирала обороты, удивляя и восхищая современников. В полный голос она заявила о себе спустя десятилетия в эпоху конструктивизма.

Мой новый неожиданный собеседник – простой уличный разносчик. На лотке у него яблоки, апельсины и разные финики. С трудом удержался, чтобы не спросить у него плитку постного сахара. Бойкий такой, губастый молодой парень, кажется ещё совсем недавно приехал сюда из деревни. Приезжих сейчас в Петербурге много. После начала столыпинских реформ в стране нарушился привычный уклад жизни.

– Прежде здесь в конюхах у князей Шервинских служил, должность хорошая. Потом отказали, не приглянулся им. Жил, да жилы порвал. Призрел меня один знакомый, пустил к себе в комнату. Сам он семейный, жена на сносях, и сынишка ещё. Так всем гуртом и жили. А теперь здесь угол снял за полтора рубля, торговлишкой занялся, чтобы как-то продержаться.

– Спаси Господи, – говорю ему с искренним сочувствием и иду дальше.

– Во славу Божию, – отвечает он, размашисто крестится и кланяется мне вслед.

В фешенебельном ресторане у Царскосельского вокзала двери открывал видный высокий швейцар. Он раскланивался перед каждым посетителем, а потом передавал его дальше другим прислуживавшим, словно по живому конвейеру. Гостя бережно разоблачали, ловко принимали у него пальто, шляпу, калоши и трость. В зале его встречал метрдотель, который помогал посетителю выбрать для себя удобное место. После этого появлялись два официанта, которые терпеливо ожидали распоряжение метрдотеля, пока тот обсуждал с посетителем его заказ. После этого начиналась работа официантов по сервировке стола и исполнению заказа. Во время обеда или ужина они находились поодаль от посетителя, следя за каждым его движением, чтобы вовремя подавать всё необходимое или зажечь свечу. Понятно, что цены в таких ресторанах были высокие.

В канун очередной памятной даты дуэли Александра Сергеевича Пушкина, мне случилось побывать в бывшей кондитерской Вольфа и Беранже на Невском проспекте. Её уже давно превратили в подобный ресторан по части интерьеров и обслуживания. Ощущения у меня возникали самые необычные, но скорее не от уровня обслуживания, а особого духа прежней эпохи, незримо витавшего в старинном зале, и особенно, от металлических табличек на стенах, где перечислялись известные имена его посетителей за последнюю пару сотен лет.