Прощание с империей

На Байконуре тогда отсняли о писателе небольшой фильм, который стал для него настоящим подарком. Вообще Юрий Семёнов выглядел на космодроме скромным и деликатным человеком, стремящимся не создавать своим присутствием лишних хлопот. Имея уже литературную известность, он даже малейшим намёком не показывал какого-нибудь своего превосходства. Барков подметил, как тщательно и ответственно Юрий Семёнов работал с каждым словом. Он даже свои книги подписывал крайне аккуратно и неспешно. Писатель не жалел тратить на это своего времени. Как на камне для потомков высекал свои строчки. Перечитывая потом его автографы, Барков каждый раз поражался их точности и меткости.

У Юрия Семёнова тогда было много встреч с самыми разными людьми. Они вместе колесили по дорогам космодрома, собирая по крупицам его живую человеческую историю. Однажды писатель встречался с группой специалистов, работавших по подготовке международной экспедиции на орбиту Марса в рамках программы «Фобос». Кто-то из присутствующих тогда военных спросил учёных о шансах на успех этого необычного фантастического предприятия и его целесообразности для народного хозяйства. «А какая выгода может быть от мечты человечества? Наверное, без неё мы бы всё ещё не умели летать», – убеждённо заявил молодой ученый. Потом спокойно изложил присутствующим все свои научные аргументы.

Барков вспоминал, что писатель Юрий Семёнов оказался для него первым, кто каким-то неведомым шестым чувством уловил в советском обществе первые грозные предвестники будущего развала страны. О том, что перестройка могла «выйти совсем в другую сторону», многие на космодроме не хотели, да и не могли думать. В те дни Барков решил, что обязательно напишет книгу о людях космодрома. Она станет главным делом его жизни. Нужно только научиться собирать историю человеческих жизней.

С Юрием Семёновым они прощались долго и тепло, расставались близкими друзьями и загадывали свою новую встречу в Москве. Барков не знал, что скоро произойдут события, которые круто изменят жизнь каждого из них. Да что говорить о людях, через три года уже не было великой страны, в которой все они жили…

Крылья Икара

Барков приготовил себе карандаш и несколько листов чистой бумаги. Он любил работать в ранние утренние часы. В комнате ещё стоял полумрак, над крышами соседних домов висела бледная луна. Она принимала на себя первые лучи солнца и таяла, словно льдинка. У Баркова был 17-й этаж, и почти всё пространство в его окне занимало небо…

Ночью к нему приходили воспоминания. Они спускались на тонких нитях, скользили неясными тенями, вворачивались в голову острыми винтами. Во сне воспоминания обрастали мыслями, разбуженными переживаниями, выстраивались в какие-то обрывки текста. Барков называл это своим «ночным мыслеписанием». Теперь он торопился записать очередной сон. Так у него иногда рождались целые страницы. Этот процесс не был беззаботной и лёгкой прогулкой. После такой мучительной работы он часто чувствовал себя совершенно выпотрошенным и обессиленным. Когда с записями было покончено, Барков сварил себе кофе и вернулся к отложенному с вечера чтению. Это были «Метаморфозы» древнеримского поэта Овидия в переводе Сергея Шервинского.

Барков, не торопясь, наслаждался необычным звучанием поэтического перевода античной лирики. Преображение человеческого облика, где седые волосы превращались в перья, а лицо вытягивалось в клюв, было не просто занимательным. Это возбуждало воображение. Хотелось включить фантазию и попытаться изобразить такой необычный процесс на бумаге. Получалось чтение со вкусом.

Он читал древнегреческий миф «Дедал и Икар». Ему показалось любопытным, что знаменитый скульптор и механик, создатель хитроумного лабиринта на острове Крит, стал известен миру своим воздушным полётом и именно этим вошёл в историю. Техническое решение Дедала было гениально простым. Он изготовил из птичьих перьев, скреплённых воском, две пары крыльев и бесстрашно взлетел в небо вместе со своим сыном Икаром.

Почему же именно это его изобретение было оценено современниками столь высоко? Сделав крылья, Дедал уподобился великим греческим богам. Ведь античные боги тоже были крылаты…

Каждый, увидевший их, рыбак ли с дрожащей удою,
Или с дубиной пастух, иль пахарь, на плуг приналёгший,-
Все столбенели и их, и их проносящихся вольно по небу,
За неземных принимали богов.