Прощание с империей

Необходимость подобных учреждений для повышения обороноспособности страны в разное время вызывала немало споров. Чаще всего, они ничем не заканчивались, поскольку позволяли благополучно пристраивать в Петербурге немалое количество молодых офицеров, выпускников академий, за которых хлопотали уважаемые люди. КПД у таких сотрудников часто был невелик и заключался в старательном переписывании старых отчётов под видом выполнения плановых заданий их центра. Другое дело, что рядом с ними всегда работали настоящие подвижники своего дела, видные военные учёные, имевшие свои научные школы, авторы многочисленных трудов, а так же немалое количество талантливых молодых сотрудников.

Стеснённая жизнь в офицерском общежитии тоже вносила свои коррективы, и полным составом семьи собирались только к глубокой ночи. Все последние новости и коммунальные склоки жёны офицеров перетирали на общей кухне. По тому времени, самой главной темой разговоров были длительные задержки выплат денежного содержания их мужьям. Отложив в сторону научную работу, многие офицеры по осени выезжали на сезонную уборку овощей в ближайшие пригородные хозяйства. Обычно, горожанам за такую работу платили частью собранного ими урожая. Это позволяло сотрудникам делать зимние заготовки картофеля и квашеной капусты. С этого времени во всех коридорах военного научного учреждения поселялись стойкие кислые запахи, обеспечивавшие надёжное прикрытие проводившейся там секретной работы. Спустя годы, многие офицеры любили вспоминать о трудностях своего советского коммунального быта и написанных в туалетах «ночных» кандидатских диссертациях.

Теперь Николаю Баркову следовало «научиться жить не торопясь», работать в общем ритме своего нового коллектива. Сроков «исполнить завтра» здесь не существовало, как и в некоторых других научных институтах. Любой документ должен был ещё «повариться» или «дозреть» на рабочем столе. После этого его следовало представить на обсуждение, где предложенное могли легко «завернуть» или отвергнуть. Тогда работа исполнителя начиналась сызнова. По первому времени, всё это показалось Баркову непривычным и непростым занятием. Он чувствовал себя бегуном – стайером, которому неожиданно предложили остановиться на дистанции и дальше пойти шагом. Сбив взятый ритм, спортсмен терял привычное ему дыхание. Привыкшие к расстояниям космодрома, его ноги упорно продолжали бежать, обгоняя остальные части тела…

У Баркова появилась масса свободного времени, которое он начал заполнять знакомством с городом. Петербург с первых же дней ошеломил и оглушил его своим имперским блеском, парадным видом дворцов, улиц и площадей. Он быстро втянулся в посещение театров. «Ходить» на Евгения Лебедева, Олега Басилашвили, Алису Фрейндлих или Игоря Дмитриева доставляло ему массу удовольствия. К тому же билеты на верхние ярусы в любых театральных залах можно было найти за ничтожно малую цену. Прекрасных музеев в Петербурге тоже всегда хватало. Наверное, за последние 20 лет гарнизонной службы у него по этой части внутри образовалась большая пустота, которую он теперь заполнял с чувством давно изголодавшегося человека. Раньше Барков даже не представлял, что так можно было служить в армии.

Слегка поостыв от первых сильных впечатлений, он принялся отыскивать для себя в городе особые символы, которые можно было сделать своими. Такой предмет для него действительно скоро нашёлся: серебряный ангел с купола православного храма святой великомученицы Екатерины возле Тучкова моста. Барков шёл по Васильевскому острову и каждый раз мысленно общался с ним.

Иногда он просто бесцельно бродил по улицам, разглядывая мемориальные доски и висевшие рядом с ними иностранные вывески дорогих магазинов и ресторанов. На улицах и в подземных переходах бросалось в глаза обилие нищих и калек. Неустроенность человеческой жизни начиналась сразу же за фасадами парадных проспектов, во дворах и тёмных подъездах. Роскошь и нищета теперь всегда шагали рядом.

Политическая жизнь в городе отличалась пёстротой, достигавшей высшего накала накануне очередных выборов. Николай Барков с интересом наблюдал за разворачивавшейся межпартийной схваткой, не являясь сторонником ни одной из них. Грязные потоки взаимной клеветы, подъезды домов, заваленные агитационными листовками. Прежняя жизнь в военном гарнизоне теперь казалась ему тихим болотом. Однажды, он оказался на Дворцовой площади, где шёл оппозиционный митинг. Непостижимым образом на нём соединились две партии коммунистического толка и анархисты с националистами. Внушительная толпа на площади пестрела знамёнами самых разных цветов и символики. В руках у людей рядом оказались портреты Ленина, Сталина и погубленного ими последнего русского государя Николая II.