Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017)

Вместе со страхом роста социальной дестабилизации в номерах журнала 1990‐х годов явно была видна и надежда на продолжающуюся демократизацию и большую политическую свободу. Несмотря на то что приходилось использовать бумагу куда более низкого качества, 1990 год оказался наиболее интересным временем в истории журнала. Традиционный формат все еще сохранялся, но содержание номеров отражало надвигающийся политический кризис, статьи фокусировались на экономических проблемах, хаосе, царящем в обществе, на так называемом раскультуривании. В статье «Потерянные души», опубликованной в № 1 за 1990 год, Евгений Шкловский описывал состояние общества:

Кажется, уже нет больше сил ужасаться. Уже не принимает душа того страшного, что продолжает открываться нам из публикаций последнего времени – художественных и документальных – о нашей прошлой и настоящей жизни211.

В том же году на страницах журнала впервые появились статьи о хронически больных детях и детях-инвалидах, возник новый интерес к православию, началось обсуждение вопросов семьи и того вреда, которое наносит детям жизнь в «безбожном мире»212. Появился глубокий интерес к свежим голосам, к тому, что молодые писатели и литературные критики могли сказать о происходящем вокруг них. Это особенно хорошо заметно в номерах журнала второй половины 1990 года, когда протесты в странах Балтии и в Грузии и последовавшее за ними провозглашение независимости этих стран положили начало распаду Советского Союза. Седьмой номер 1990 года, например, начинался с эссе старшеклассников из Москвы, посвященных вопросам свободы, а в предисловии к интервью с преподавателем Московского государственного института иностранных языков имени Мориса Тореза А. Никольским говорилось: «Всему, даже свободе, нужно учиться с детства. Как учиться свободе и кто же сможет преподавать этот „предмет“, если в ее условиях не жили сами учителя?»213 В последующих номерах 1990 года продолжалось обсуждение важных вопросов, встающих перед детской литературой: девятый номер рассказывал о том, как представляют себе демократизацию, идеологию, фальсификацию истории, общественные ценности и технологическое будущее общества молодые литературные критики, рожденные в 1960‐х и в 1970‐х годах214.

К 1991 году перемены в стиле и в содержании статей стали еще заметней. По данным Российской национальной библиотеки, первый номер за 1991 год так и не вышел; общее настроение последующих номеров журнала и их внешний вид оказываются куда мрачнее – в прямом и в переносном смысле. На обложке второго номера был, например, изображен понурый, замерзший волк в поношенном зимнем тулупе, он опустил хвост в прорубь и пытается ловить рыбу215. В статьях то и дело сквозил пессимизм – наступал кризис, который во второй половине 1991 года привел страну к окончательному коллапсу. Разрыв между литературой и жизнью стал символом переломного момента в обществе в целом, и этот разрыв в конце концов привел к краху советской идеологии:

В жизни были тюрьма, лагерь, ссылка. В книжках – вдохновенный труд и увлекательные приключения на просторах Севера. В жизни – тесная саратовская коммуналка и низкие козни со стороны «братьев-писателей». В книжках – чудесная дружба и мечтательная любовь кристально чистых героев, их победы, слава, ордена216.

В 1991 году распался Советский Союз, и за три года в стране произошли разительные перемены. До 1994 года журнал в полной мере концентрировался на социальных проблемах, но постепенно в статьях начал проскальзывать реакционный тон. В статье Нины Велиховой «Детство, отрочество и юность не по Толстому» и в других подобных публикациях высказывалось заметное беспокойство: в России больше не существует детства, больше нет летних лагерей, достойных учителей и законов, защищающих детей217. Велихову более всего волновало, что «никто не заботится об охране души ребенка», она предсказывала, что такая ситуация приведет к полномасштабной социальной катастрофе. Велихова утверждала, что в советское время «заботу о духовном строе ребенка брала на себя литература»; теперь, как ей казалось, этого уже нет. Поскольку детство – «самая важная часть формирования психики и интеллекта человека, его способностей, его духа, его сердца», пренебрежение детьми в этой трудной ситуации являлось, по мнению Велиховой, настоящим преступлением218. Эта статья выражала типичную, широко распространенную реакцию того времени и серьезную тревогу по поводу начавшегося в 1991 году распада детской культуры.