Прощание с мирной жизнью

— Так и есть, на маневрах. Ты должна знать, золото мое, что современную войну ведут не только на фронте, но и в так называемом тылу. И не только строевые части, но и интендантские… — Гелузич прищурился на Польди, а тот, словно пойманный на чем-то запретном, быстро щелкнул каблуками. — И промышленность тоже last but not least[71]. — Он отвесил поклон в сторону льва и представил его Валли: — Господин коммерции советник Батушевский. На его ремнях и кожаной амуниции держится пол-армии.

— Перестаньте, господин Гелузич, вы расточаете комплименты не по адресу, особенно в присутствии такой очаровательной дамы… Если не ошибаюсь, ваша fiancée[72]. — Кожевенный фабрикант взял руку Валли и театральным жестом поднес ее к губам. — В восторге, что познакомился с вами, сударыня.

XI

Офицер, прикрепленный на время маневров к представителям прессы, щеголеватый полковник со многими орденами, спрятал в футляр полевой бинокль и вставил в правый глаз монокль в черной оправе.

— Господа, — обратился он к приглашенным, которые под его руководством следили за ходом маневров, — нам предстоит еще долгий путь до дома, а обед заказан на половину седьмого. — Он подозвал стоявшие поблизости автомобили. — Сегодня мы видели достаточно.

Один из приглашенных — депутат рейхсрата с юга Австро-Венгрии, снял свою широкополую шляпу и помахал ею в воздухе.

— По-вашему, достаточно? Я видел поля, много травы и деревьев. А вот насчет войска? Насчет пушек как? На военном плацу в Тренто их увидишь в десять раз больше.

Полковник снисходительно улыбнулся и выбросил из глаза монокль, висевший на шелковой ленте. Ох, уж эти мне депутаты! Никогда не знаешь, как с ними быть. В лучшем случае они, как дураки, забавляются игрой в солдатики, но чаще проявляют настойчивое любопытство, порой весьма подозрительное. Вот, скажем, если присмотреться поближе к этому в шляпе а-ля Гарибальди, говорящему с итальянским акцентом, он, вероятно, сочувствует перевороту и мечтает о воссоединении с Италией. В лучшем случае он оппозиционер. И, уж конечно, сомнительный фрукт, с ним надо держать ухо востро. Полковник расцвел в улыбке.

— Да, господин депутат, такова картина современного боя. Групповое ведение боя, скрытое сосредоточение et cetera[73] не позволяет глазу профана разглядеть подлинный ход сражения. В реальной обстановке боем управляет кажущаяся пустота поля сражения. А наши маневры, согласно методу Гётцендорфа, ведутся применительно к реальной обстановке.

— Правильно, — подтвердил молодой американский журналист, который почти не отходил от Александра. — Я только что с театра военных действий на Балканах. Впечатление, которое выносишь с здешних маневров, абсолютно то же — простите, как вы это сказали?

— Реальная обстановка.

— Да. Благодарю вас! Впечатление абсолютно то же, что и при реальной обстановке.

— Эх, впечатление, впечатление, — проворчал рослый усач, корреспондент нескольких петербургских газет, — только странное дело — на таких вот маневрах по образцу войны все ладится. А потом на войне по образцу маневров все идет вкривь и вкось. — Он увидел, как возмущенный полковник вставил в глаз монокль, и поспешил прибавить: — Это мы, русские, испытали на собственной шкуре.

Лицо полковника генерального штаба сразу просветлело. Наблюдавший за ним Александр констатировал, что слова русского вначале задели и его самого. К своему удивлению, он поймал себя на мысли, что «иностранец» не должен был бы так говорить, что ему не следовало бы сомневаться в военной мощи Австрии. «Что это? — сейчас же вслед за тем задал он себе вопрос. — Неужели достаточно двух дней на маневрах, чтобы превратить критически мыслящего либерала и пацифиста в страстного поклонника армии? — Он покачал головой, ища объяснение. — Неужели хрестоматийный патриотизм так глубоко въелся в нас, что в какой-то момент выходит из-под нашего контроля и неожиданно выскакивает на поверхность, как чертик из коробочки? Или это что-то другое? Может, эти маневры показывают, что народился новый тип офицера, действительно понимающего свое дело? Работающего планомерно и хорошо? Правда, требование такой работы само собой понятная истина, но у нас в Австрии, где государственный аппарат свыкся с неудачами, приличная работа уже кажется чудом».

Полковник убедился, что все его подопечные сели в автомобили, и подал знак к отъезду. Автоколонна двинулась в путь.

— Значит, красные под командой генерала Ауфенберга победили синих под командой Брудермана? — спросил все тот же депутат, сидевший с Александром и несколькими другими в большом автомобиле полковника. — Ишь ты! Кто бы мог подумать, ведь Брудерману очень покровительствуют.

Полковник ответил уклончиво:

— Маневры для того и существуют, чтобы научиться вести войну в любых условиях, даже самых неблагоприятных. Судя по поступившим до сих пор донесениям, перед армией Брудермана, ведшей наступление, была, по всей вероятности, поставлена именно такая задача… В этом все дело.