Прощание славянки

Впочем, так тогда думали многие. И далеко не случайно еще в начале июля близкий к Керенскому министр иностранных дел Терещенко сказал английскому послу Бьюкенену:

— Нам остается только одно: введение военного положения во всей стране, использование военно-полевых судов против железнодорожников и принуждение крестьян к продаже зерна…

На вопрос посла, разделяет ли его взгляды Керенский, Терещенко ответил утвердительно, но при этом заметил, что у премьера связаны руки.

Оно и понятно!

Введение военной диктатуры и разгон Совета делало лишним самого Керенского и ставило под угрозу его политическое выживание.

Все дело было в том, что Керенский мог сохранять власть, лишь лавируя между правыми и Советами.

Более того, он прекрасно понимал и то, какой восторг у правых вызовет назначение Корнилова Верховным Главнокомандующим.

Не только у правых, добавили бы мы, но и у всех нормальных русских людей, которые любили свою родину и хотели положить конец революционному хаосу.

Но в то же время он прекрасно понимал, чем вся эта эпопея заигрывания с не знавшим компромиссов генералом может кончиться. Поскольку порядок надо было наводить не только в армии, но и в тылу.

Но это было проще сказать, чем сделать.

Здесь была уже политика, в которой Корнилов ничего не понимал. И не случайно злые языки утверждали, что это был человек с «сердцем льва и головой барана».

А раз так, то он пойдет напролом, и уже очень скоро правительство и сам Керенский со своим либерализмом начнут мешать ему.

И тогда правые, так радовавшиеся назначению Корнилова, своего шанса не упустят.

И все-таки Керенский решился.

На что он надеялся?

Заставить генерала, который собирался наводить порядок, во всем слушаться человека, благодаря которому этого самого порядка не было?

Вряд ли.

Судя по всему, он намеревался использовать соврешенно не разбиравшегося в политике и всей этой возне у трона Корнилова втемную.

Таким образом, Керенский отводил Корнилову роль своеобразного держи-морды, которому надлежало навести в армии порядок, а потом удалиться.

И по возможности бесславно.

Сложно сказать, было ли это на самом деле, но по одной из версий, Керенский, подписав приказ о назначении Корнилова, сказал:

— Когда мавр сделает своё дело, с ним можно и расстаться…

Решение было принято, и в 11 часов утра 19 июля Брусилов получил телеграмму.

«Временное правительство, — говорилось в ней, — постановило назначить вас в распоряжение правительства. Верховным главнокомандующим назначен генерал Корнилов. Вам надлежит, не ожидая прибытия генерала Корнилова, сдать временное командование наштаверху.

О времени выезда прошу телеграфировать.

Министр-председатель, военный и морской министр Керенский».

Прочитав послание Керенского, Алексей Алексеевич понимающе покачал головой.

Так закончилось его участие в Первой мировой войне.

Глава VI. Кто перетянет одеяло?

«Смелый в бою, честный в долге, правдивый в жизни и еще десяток подобных эпитетов: так говорили и так воспринимали его все.

Все эти качества в их гармоничном сочетании, соединенные с серьезностью и даже некоторой торжественностью его духовного склада, придавали ему обаяние и непререкаемый личный авторитет, привлекали всеобщее внимание и доверие…»

Именно такую характеристику давало Корнилову большинство знавших его людей.

С первых же часов своего знакомство с генералом Керенский узнал еще одну черту характера Лавра Георгиевича: необыкновенное упорство в дсотижении своей цели.

Да и на предложенную ему должность Корнилов Георгиевич согласился, только получив заверение Временного правительства в полном невмешательстве в его оперативные распоряжения, в назначения высшего командного состава.

Особе внимание он отводил своему праву на проведение жесткой линии на фронте и в тылу и признание его ответственности не перед правительством, а «перед собственной совестью и всем народом».

И сразу возник конфликт.

Временное правительство выдвинуло на должность командующего Юго-Западным фронтом генерала В. А. Черемисова.

Корнилов усмотрел здесь нарушение своих прав, полагая, что это назначение возможно только по его представлению или после предварительного запроса.

Более того, он не сможет управлять войсками, если Юго-Западным фронтом будет командовать этот генерал, который в тяжелые дни отступления на посту командующего 8-й армией не проявил хладнокровия и высокого непоколебимого духа.

Но конфликт, скорее всего, произошел на почве личного соперничества.

По своей профессиональной подготовке, считали современники, Черемисов стоял не ниже Корнилова.

Он также обнаружил умение ладить с комиссарами и комитетами, а во время Калушского наступления проявил способность увлекать солдатские массы.

Такой конкурент, понятно, был весьма опасен для властолюбивого Корнилова, и именно потому он не желал его дальнейшего возвышения.

Керенский, оберегая авторитет государственной власти, искал возможность оставить в силе уже опубликованный указ.

Корнилов же, не получив ответа на свое требование, не вступал в должность.