Прощание славянки

На исходе четвертых суток Временное правительство пошло на уступки при условии, «чтобы генерал Черемисов был допущен к исполнению обязанностей командующего Юго-Западным фронтом, впредь до дальнейших распоряжений».

Корнилов-главковерх был нужен Керенскому как сильная личность, способная помочь стабилизировать политическую ситуацию, парализовать лево-экстремистские движения в стране, и прежде всего в армии.

Но и Керенский нужен был Корнилову.

Как глава правительства он «легализовал» бы действия верховного главнокомандующего по наведению порядка, установлению твердой власти.

Таким образом, их интересы в определенной мере совпадали и какую-то часть отведенного им судьбою пути они должны были пройти вместе.

Но договаривающиеся стороны имели и свои собственные виды друг на друга.

Для Керенского Корнилов был только исполнителем его политических замыслов.

Ему предстояло «отсечь» те структуры и те элементы, которые дестабилизировали положение «слева» и тем укрепить послефевральский демократический режим.

В представлении же Корнилова Керенский был слабым, колеблющимся политиком, наполовину главой государства, наполовину революционером.

Он не доверял ему.

В его ближайшем окружении нашлись люди, считавшие альянс с Керенским лишь шагом к устранению его самого и правительства, созданию новой сильной власти во главе с Лавром Георгиевичем.

А тогда уже нетрудно будет обуздать и революцию.

Приступив к исполнению обязанностей верховного главнокомандующего, Корнилов сразу же начал набрасывать проекты законов.

По его твердому убеждению только они могли вернуть армии былую боеспособность и мобилизовать всю страну на поддержку военных действий.

В первую очередь предполагалось введение смертной казни для подстрекателей, агитаторов, распространяющих слухи и подрывную литературу.

Временное затишье на фронтах позволило Корнилову более внимательно сосредоточиться на задуманной им программе оздоровления армии.

30 июля в Ставке состоялось совещание, на котором товарищ министра путей сообщения Э. П. Шуберский изложил удручающаю картину полного развала железнодорожного транспорта.

Подобное положение уже в ближайшее время могло оставить армию без подкреплений и боеприпасов.

Подводя итог обсуждению, Корнилов сказал, что России сейчас нужно иметь три армии — армию в окопах, армию в тылу, работающую на нужды фронта, и армию железнодорожную.

Он заявил, что в тылу должна быть установлена такая же жесточайшая дисциплина, которую он стремился установить на фронте.

3 августа он вручил Керенскому доклад с изложением законодательных мер, которые, на его взгляд, необходимо выполнить немедленно.

Временное правительство должно признать свою вину в унижении, оскорблении, сознательном лишении прав и значимости офицерского состава.

Во-вторых, оно должно передать функцию военного законотворчества в руки верховного главнокомандующего.

В-третьих, «изгнать из армии всякую политику, уничтожить право митингов», отменить декларацию прав солдата, распустить войсковые комитеты и убрать комиссаров.

Прочитав записку, Керенский раздраженно сказал, что со времени назначения Корнилова главковерхом все его обращения к правительству звучат как настоящие ультиматумы.

— Дело не во мне, — холодно ответил Корнилов, — а в обстановке, требующей немедленных и жестких мер…

3 августа Корнилов встретился с Керенским в Зимнем дворце.

Пробыв в Петрограде день, он не нашел взаимопонимания и, определив обстановку в столице как враждебную, уехал в Ставку.

Требования Корнилова стали известны газетчикам.

Левые силы почувствовали надвигающуюся угрозу своим планам.

Их пресса развернула против генерала Корнилова шумную кампанию.

Чувствуя, как шатается под ним трон, Керенский в середние августа провел в Москве Государственное совещание.

Цель Совещания определялась как единение государственной власти со всеми организованными силами страны ввиду исключительности переживаемых событий.

На самом деле Керенский пытался с высокой трибуны запугать всех несогласных с его политикой.

А потому и заверил в день открытия Совещания всех присутствующих на нем в том, что «железом и кровью» раздавит все попытки сопротивления правительству.

Однако Корнилов, к кому, в первую очередь, обращался Керенский, прибыл в Соскву только на следующи день.

Приезд Верховного Главнокомандующего был обставлен торжественно.

На перроне Александровского вокзала выстроился с развернутым знаменем и хором музыки почетный караул от Александровского военного училища.

На левом его фланге встала команда женщин-юнкеров.

Далее расположились депутации союза офицеров армии и флота, союза георгиевских кавалеров, союза казачьих войск, союза воинов, бежавших из плена, 6-й школы прапорщиков, женского батальона смерти.

Среди встречавших атаман Донского войска Каледин, генералы Зайончковский и Яковлев, городской голова Руднев, члены Государственной думы — Родичев, князь Мансырев, Ханенко и Щепкин, комиссар Временного правительства в Москве Кишкин.

Как только поезд остановился, из него выскочили текинцы и выстроились в две шеренги.