Прощание славянки

Единственный способ поднять на войну германский рабочий класс, считали вожди Германии, заключался в том, чтобы указать ему на угрозу царского доминирования в Европе, породить ужас перед нашествием славянских орд.

— Еще раз хочу сказать о том, — как бы в подтвержеднеие всего этого — продолжал Пурталес, — что мое правительство все это время не переставало влиять умеряющим образом в Вене и намеревается продолжать это воздействие даже и после объявления войны.

Ничего другого, как только обещать, ему и не оставалось.

Ведь к моменту встречи с Сазоновым Берхтольд уже ответил решительным отказом на продолжение прямых переговоров с Петербургом.

Отвергнет он и предложение о посредничестве четырех держав.

Но в то же самое время Сазонов и его коллеги в Англии и Франции продолжали получать уверения от германского правительства в том, что оно не переставало употреблять свое влияние в Вене в смысле миролюбия.

Сразу после встречи с Пурталесом Сазонов послал Извольскому в Париж и своим представителям при великих державах телеграммы.

«Сегодня, — писал он, — германский посол сообщил мне принятое его правительством решение о мобилизации, если Россия не прекратит своих военных приготовлений.

Мы приступили к таковым только вследствие мобилизации, к которой уже приступила Австро-Венгрия, и ввиду очевидного у нее отсутствия желания согласиться на какой бы то ни было способ мирного разрешения своего столкновения с Сербией.

Так как нам невозможно уступить желанию Германии, нам не остается ничего другого, как ускорить наши собственные вооружения и считаться с вероятной неизбежностью войны.

Благоволите предупредить об этом французское правительство и выразить ему одновременно нашу благодарность за заявление, сделанное мне французским послом, что мы можем вполне рассчитывать на поддержку союзной Франции.

При настоящих обстоятельствах это заявление особенно ценно…»

После предъявления германской ноты Петербургу, поддерживающей чрезвычайно жесткие австрийские требования, Россия получила немедленно уведомление Франции, что выполнит все свои обязательства в случае кризиса.

По просьбе Сазонова британский министр иностранных дел по просьбе Сазонова попросил через своего посла германское правительство самому указать средство, которое, по его мнению, могло бы сделать возможным посредничество четырех незаинтересованных держав для избежания столкновения между Россией и Австро-Венгрией.

Однако в своей уступчивости венскому кабинету Грей пошел дальше русского правительства, предлагавшего одновременно с посредничеством держав прекратить военных действий против Сербии,

Ничтоже сумняшеся, Грей предложил Австрии занять некоторую часть сербской территории и удерживать ее до тех пор, пока она ни добилась бы удовлетворения своих требований при условии отказа от дальнейшего движения вперед в ожидании окончательных результатов посреднических усилий держав.

Тем не менее, Россия не стала возражать даже против такого предложения, хотя оно и превышало по своей уступчивости все, чего можно было от нее ожидать.

Хотя, говоря откровенно, эта уступка могла стать роковой.

Да и как можно было удержать рвавшуюся в бой австро-венгерскую амрию, почувствовавшию вкус победы?

Однако постоянно общавшийся с германским послом, Сазонов все еще надеялся, что на этот раз германское правительство согласится употребить свое влияние и убедит Вену в необходимости большей сговорчивости.

Конечно, шансов было мало. Но что еще оставалось делать русскому министру, как не хвататься даже за самые мизерные из них?

Да, ни в какой мир он давно уже не верил, но сделать все возможное он был обязан. И как министр, и как гражданин.

Узнав о воинственном поведении германского посла, Николай приказал Сазонову провести совещание с военным министром и начальником Генерального штаба по вопросу мобилизации.

Совещание состоялось в служебном кабинете начальника Генерального штаба генерала Н. Н. Янушкевича.

После тщательного обсуждения собравшиеся пришли к выводу, что «ввиду малого вероятия избежать войны с Германией необходимо своевременно всячески подготовиться к таковой, а потому нельзя рисковать задержать общую мобилизацию впоследствии путем выполнения ныне мобилизации частной».

О состоявшемся решении Сазонов немедленно информировал Париж и Лондон.

В телеграмме русскому послу в Англии А. П. Извольскому он прямо указывал, что в создавшейся ситуации остается только ускорить наше вооружение и считаться с вероятной неизбежностью войны.

Решение совещания было доложено по телефону царю, и он дал свое согласие на отдачу соответствующих распоряжений.

Около 12 часов дня 29 июля Н. Н. Янушкевич вручил начальнику мобилизационного отдела генералу С. К. Добророльскому подписанный царем указ об общей мобилизации, первым днем которой предполагалось 30 июля.

До опубликования царского указа необходимо было утвердить его в Сенате, но еще раньше нужно было собрать подписи военного, морского министров и министра внутренних дел под телеграммой, отправляемой по закону командующим войсками округов, генерал-губернаторам и губернаторам.