Читаем Прошедшее время несовершенного вида… и не только полностью

Прошедшее время несовершенного вида… и не только

Григорий Давидович Брускин

Солдат с ружьем завалится —

не найдешь!»

Соседка Таська

носит форму без погон.

Врет мужу,

что работает

в военной прокуратуре.

Чтобы боялся.

Шофера такси зовут Вася.

Жена Катя то и дело «жалится»:

котует, мол, Вася и мордует.

А Вася тут как тут.

И начинает бубнить:

«КатьнуладноКатьКатьвсесказалаКатьКатьпошлиКатьладнохватитКатьКатьвсесказалааКатьпошлиКать…»

К Юлии Ивановне,

даме из «бывших»,

наведывается любовник

Саша Черный.

Он на Сретенке

угол снимает у дворника.

– Вы, Юлия Ивановна, – осколок Помпеи.

– А Вы, Саша, —

коешно-каморошный.

У сына врача Штейнберга

необыкновенные ресницы.

Все восхищаются.

Включая домработницу.

Говорят, она однажды написала

о своих восторгах

сестре в деревню.

А чтобы та не сомневалась,

отрезала ресницы у малютки

и вложила в конверт.

Боевая подруга

Таисия Петровна подарила мне

украинский венок

с разноцветными лентами.

Я надела его поверх зимней шапки.

И пошла с Настей и Витькой

гулять на Нарышкинский бульвар.

Витька взял ружье

и сказал:

– Будут смеяться – буду стрелять!

Упойцы – жуткая парочка.

Бывшие лагерные охранники.

Пьют восстановитель для волос.

Дерутся.

Конферансье Глебочка

по кличке Гусь

Га-га-га.

Сто его жен:

Люба, Ася, Валя, Таня…

Ася Федоровна и «ее неограниченные возможности», наконец.

Цыганка Верка Глебку била.

Все жены красотки.

А сам – мучной червяк.

А там живет Константин Александрович Вахтеров, человек из «бывших».

Читает на радио «После бала» Толстого и стихи Пушкина. Все знают и любят его чудный голос.

Жена Марьсанна, тоже актриса, называет его Котиком.

На стене фотографии: Котик в роли Печорина и Марьсанна в роли Веры.

Однажды Упойца оскорбил и толкнул Марьсанну.

Константин Александрович заступился за жену.

Вышел скандал.

Вызвали милицию.

Кончилось дело судом.

Вахтеров пришел к моей теще-юристу на консультацию.

И выучил как роль: самое главное – подтвердить на суде, что он, Вахтеров, – жертва.

Что сосед-хулиган напал на Марьсанну и Котика.

Что Котик не тронул пальцем обидчика.

Когда наконец в суде наступил черед артиста давать показания, он встал.

Гордо вскинул голову.

И знакомым всей стране голосом неожиданно произнес:

– Граждане судьи! Мы сражались как львы!

На пороге мой миниатюрный тесть.

В синяках.

– Юра, что с тобой? Опять напился?

– Боже упаси! На меня бандиты напали. Сказали: «Шпана с бородой!» Но в плечах-то я пошире буду. Хотел убить.

– И почему не убил?

– А я сдержался.

– Ну, кто первый папу поцелует?

– …мне никто не звонил… пока я был в редакции… в чем дело… что я вам мальчик… ну ты молекула… вся в мать… а жрать-то в общем нечего… организм требует… не котлета а кусок мусора… эдакий амбарцумян… эдакие сволочи с грибами… затопи мне ванну… папе можно… у нас в Сибири такой закон… психанул на Аркашку… не угадывает… ни черт ни дьявол… и Коку подличать научили… что ж ты врешь…

как тебе не стыдно… да нет ну… наконец-то рассердили вы меня… Фешка ты же умная женщина… а голова соломой набита… не женщина а выставка… да сделали мне родственнички ножку… двадцать лет каторжных работ… наша мать рискует… ась… я кажется все делаю правильно… я печень прищемил… я устал от всех этих дел… я все узнаю последним… я проиграл эту игру… я в Африке дорог не различаю… а я не маленького роста… я… ты что ж издеваешься… чтоб я тебя близко видел… неспокойной мамы дитя… в Сибирь на Волгу… а завтра в баню… с папой-то оно лучше… Алеська не даст соврать… Мишку не обижа…

Засыпает.

Юрий Георгиевич,

бывало, говорил,

что на войне

был пулеметчиком

морской авиации.

Рассказывал детали

кровопролитного сражения

с японским самураем.

С тела которого снял меч.

Демонстрировал трофей.

На самом деле