Прошлое гражданского брака

Что касается современнаго интеллигентнаго общества русскаго, то, конечно, Леонидъ Андреевъ совершенно правъ, находя, что гг. Несторъ и Огузъ не стоило устраивать такой громкой помпы изъ-за такого обыденнаго дла, какъ интеллигентный гражданскій бракъ. Однажды, въ Петербург, на юбилейномъ обд М. Г. Савиной, гд собрался весь цвтъ столичной интеллигенціи, я и художникъ К., между томительными рчами, отъ скуки стали считать, кто изъ присутствующихъ за столомъ можетъ похвалиться, что онъ прожилъ жизнь свою въ едннобрачіи по церковному правилу и обряду. Обдало человкъ 300, но врядъ ли мы насчитали даже 30. У Лскова даже, который былъ ханжа, и то есть разсказъ о «Дам и фефел», въ высшей степени сочувственный гражданскому браку въ литературной сред и очень мрачно рисующій неразрывныя узы незадачи въ брак церковномъ; о лвыхъ писателяхъ – нечего и упоминать: ихъ протесты противъ брачныхъ закрпощеній безсчетны. Въ литературныхъ организаціяхъ взаимопомощи гражданскій бракъ иметъ такое же юридическое признаніе, какъ церковный, и даже больше, потому что подобнымъ организаціямъ не разъ приходилось отстаивать, напримръ, наслдственныя права фактической гражданской семьи покойнаго литератора противъ претензій семьи по законнымъ документамъ давно прекратившагося, но формально нерасторгнутаго брака. Очень часто подобныя претензіи возникали на почв бывшихъ когда-то въ мод, фиктивныхъ церковныхъ браковъ, значительная часть которыхъ изъ-за того и заключалась, чтобы стороны нашли свободу для фактическаго гражданскаго брака съ третьими лицами, не обладающими наличностью правъ къ супружеству. Сближеніе народностей русскихъ, потребности запретныхъ церковью союзовъ съ лицами не православнаго и даже не христіанскаго исповданія являются частыми факторами и гражданскаго брака и – какъ вспомогательеой ступени къ нему – фиктивнаго. Особенно часты гражданскіе браки между евреями и русскими женщинами и, обратно, между еврейками и русскими мужьями. Вообще – сейчасъ, вопросъ о томъ, внчана или не внчана въ церкви жена литератора, художника, артиста, адвоката, словомъ, интеллигента свободныхъ профессій, – въ городской жизни – врядъ ли очень интересуетъ кого-либо посторонняго, кром участковаго пристава, прописывающаго ихъ паспорта. И немногочисленные ригористы, «зубры» своего рода, пытающіеся «лзть не въ свое дло», частенько попадаютъ въ глупйшія положенія. Церковью женатый X. встрчаетъ граждански женатаго Z. и снисходительно освдомляется о семь его, но «женою» и м-мъ Z. назвать не хочетъ, a «дамою сердца» или тому подобнымъ милымъ прозвищемъ не сметъ. Поэтому мямлитъ и мычитъ:

– Ме-ме-ме-ме… Ну, какъ поживаетъ ваша прелестная…. ме-ме-ме-ме?…..

– Недурно, благодарю васъ, – съ хладнокровіемъ отвчаетъ Z., – a драгоцнное здоровье вашей очаровательной бе-бе-бе-бе?

У гражданской жены Y. трудное, длинное имя. Нкоторый писатель, святоша и фатъ, бесдуя съ нею о муж, тонко даетъ ей догадаться, что супругами ихъ не считаетъ. Подслащая пилюлю, онъ, въ разговор, учащенно величаетъ г-жу Y. по имени и отчеству.

– Зачмъ вы даете себ столько труда? – спокойно остановила его молодая женщина. – Зовите меня, какъ вс: м-мъ Y…. этого довольно!

Князь N. – плодъ гражданскаго брака очень знатной особы съ гувернанткою. Отецъ, человкъ очень порядочный, узаконилъ его. Молодой человкъ, на высот, заважничалъ, забылся, сталъ заносчивъ и дерзокъ. Однажды, ухаживая за не весьма уже молодою актрисою V., о которой весь Петербургъ знаетъ, что она давнымъ давно – гражданская жена художенка ., князекъ упорно, подчеркнуто, вызывающе зоветъ ее не мадамъ, но мадемуазель V., съ растроганнымъ лицомъ, благодарно беретъ его за об руки.

– Милый! Вотъ когда я врю, что вы, дйствительно, любите меня, какъ… свою родную мать!

– Мадемуазель?!

– Да, да. Вы не замчаете даже, какъ вы меня съ нею смшиваете….

Вс эти три случая – съ петербургской натуры.