Прошу, найди маму

Если диарея не прекращалась, жена перетирала сушёную хурму и ела по одной ложке. В больницу она категорически не хотела идти. Даже когда ты ей говорил: «Хурма же не лекарство. Пойди в больницу, пусть тебя осмотрят и пропишут что-нибудь», – жена не слушалась. Если ты не мог больше смотреть, как она голодает, и начинал настаивать, она отвечала так резко, что ты больше не мог даже заикнуться о врачах: «Я же уже один раз сказала, что никогда в жизни не пойду больше к врачам!» В тот год, когда ты ушёл из дома летом и вернулся зимой, оказалось, что у жены на одной груди нащупывается какой-то комок. Ты сказал, что тут что-то не так, но жена не реагировала. Только когда уже втянулся один сосок и начали течь кровянистые выделения, ты повёл жену с пропитанным потом полотенцем на голове в городскую больницу. Врач не смог сразу поставить диагноз. Когда у жены только взяли анализы и сказали, что результат будет готов через десять дней, она глубоко вздохнула. Что произошло в течение этих десяти дней? Чем ты был так занят, что не пошёл за результатами? Почему так откладывал поход в больницу? Только когда на соске нагноился нарыв, ты повёл жену к доктору. Он сообщил, что у жены рак груди.

– Вы говорите, рак?

Жена сказала, что не может болеть. Что у неё нет времени лежать больной. Что у неё слишком много работы. Ни по одному критерию она не попадала в группу риска по раку груди. Детей она родила рано, всех пятерых кормила грудью, менструации у неё начались, с её слов, в год, когда выходила за тебя замуж, то есть не рано, кроме того, мясо она особенно не любила, да и не имела возможности его много есть. Несмотря на это, в левой груди разрастались раковые клетки. Возможно, если бы вы пришли за результатами раньше, то грудь можно было бы не удалять. После ампутации груди, поражённой опухолью, с повязкой на теле жена сажала в поле картошку. Поле вам уже не принадлежало, потому что его продали, чтобы оплатить операцию. Жена закапывала картошку с глазками и говорила: «Больше я в этой жизни в больницу не пойду». Она не только не ходила после этого в больницу, но и тебя к себе близко не подпускала.

И незадолго до поездки в Сеул на день рождения жена тоже страдала диареей. Ты волновался, как она, такая обессиленная, собирается ехать в Сеул, но жена, что-то где-то услышав, отправила тебя в посёлок купить бананов. До поездки в Сеул она три раза в день ела по две перетёртые сушёные хурмы с половинкой банана. Родив каждого из пятерых детей, она не лежала больше недели, но, когда у неё случались расстройства, она лежала и по десять дней. Из-за этого она забыла даже про день поминальной церемонии. Маринуя кимчхи, она иногда долгое время просиживала в рассеянности. Если ты спрашивал, в чём дело, она поникшим голосом отвечала: «Да так… Не помню, положила я чеснок или нет…» Иногда она, не думая, пыталась схватить горшок с кипящим супом и обжигалась. Ты считал, что просто она уже давно не молода. Ведь и ты забыл барабанные ритмы, которыми раньше увлекался. Прожив столько, организм не может быть таким, как в молодости. Ты считал, что даже если что-то выходит из строя – это нормально. Что в таком возрасте люди уже становятся друзьями со своими болезнями. Ты думал, что жена просто вступила в такой период.

– Ты там?

Услышав голос сестры, ты быстро открыл глаза. Ты прекрасно знал, что в такую рань никто, кроме неё, не мог прийти к тебе, но встрепенулся, будто услышал голос жены.

– Я войду?

Видимо, к тому моменту она уже зашла в дом, потому что дверь открылась сразу после её слов. Она держала в руках поднос, на котором стояли накрытые белыми керамическими крышками плошка с рисом и блюдца с салатами. Поставив поднос у входа, сестра задумчиво посмотрела на тебя. Раньше вы жили здесь вместе, а последние сорок лет с тех пор, как построила себе дом через новую дорогу, она просыпалась на рассвете, выкуривала сигарету, причёсывалась, подкалывала волосы на спицу и направлялась к тебе. Обойдя двор твоего дома, залитый светом зари, она возвращалась обратно. Она неслышно прокрадывалась через передний, боковой и задний двор, делая круг, но жена сразу слышала звук её шагов. Этот звук будил её по утрам. «Хм, – жена поворачивалась на бок, – опять пришла», – бормотала она и вставала с постели. Обойдя дом, сестра сразу уходила. Она просто приходила проверить, не произошло ли чего-нибудь в твоём доме за прошедшую ночь. В детстве она потеряла сразу двоих старших братьев, потом с разницей в два дня умерли родители, а во время войны сестра чуть не потеряла тебя. Она не ушла жить в дом мужа, её муж сам переехал в вашу деревню, но погиб, когда в доме случился пожар, и этот случай стал для неё раной, пустившей глубокие корни в её душе, как старое засохшее дерево. Это дерево уже никто не в силах был выкорчевать.

– Что же ты даже постель не расстелил?