Простить нельзя расстаться

Евгений честно дождался прихода гостей — ребят и девочек из десятого — выпускного тогда — класса. Все, кроме одной, частенько торчали у Мишки. Брат представил новенькую:

— Захарова. Сохнет по мне.

Она смущённо отвела глаза, не возразила, но и не подтвердила наглое утверждение. Оделась Даша куда скромнее одноклассниц. Платьишко было нарядным, но не в тренде, покупали так, чтобы можно было надеть к любому торжественному случаю: и в театр, и в гости, и на школьную дискотеку. Ёкнуло сердце у Жени: такой растерянной выглядела Захарова, так вздрагивала от громких возгласов и сальных шуток. Или это уже после всего случившегося ему казалось, что предчувствовал, чем обернётся праздник? Прав был Миха, скучно стало продвинутому студенту среди толпы распоясавшихся подростков, их плоские остроты и претенциозные рассуждения до чёртиков раздражали. Списался в «Одноклассниках» со школьным товарищем, с которым давно не виделись, и сбежал. Было ли это безответственностью? Ведь родители понадеялись на него. Нет, скорее, беспечностью. Не мог Евгений предположить, что приятели братишки так далеко продвинулись в отношениях с девушками. Каких-то пять лет разница, а совершенно другое поколение. Он-то судил по себе, по своим школьным годам. Тогда взять девушку за руку уже было верхом отваги. Или он рос безнадёжным «ботаником» и дружил с такими же? Так или иначе, но, вернувшись домой спустя три часа, старший брат именинника попал в иной мир.

Подходя к двери, удивился отсутствию музыки, даже засомневался, что молодёжь продолжает тусить: ушли гулять, что ли? Открыл дверь. В нос ударил запах алкоголя — в прихожей разгрохали пузырь с дорогущим виски. Здесь же стоял бледный, словно его в муке обваляли, Михин дружок Рома. В руках у него был веник и совок с осколками.

— Девчонок полон дом, а ты убираешься! — весело сказал Женя. — Джентльмен!

Ромкино лицо вытянулось, казалось, парень сейчас заплачет, но он не заплакал, а ответил подрагивающим голосом:

— Сбежали.

— Все?

— Захарова одна осталась.

Вот тут-то Женька испугался. Крепко испугался, до трясучки в коленях. Почудилось, или действительно услышал запах крови, замутило даже немного. Совладав с тошнотой, бросился в Михину комнату. Звуки, принятые Женей за щенячьи поскуливания, издавала Даша. Она, обхватив колени и уткнувшись в них лицом, сидела в кресле закутанная в мамину шаль и всхлипывала, изредка постанывая. За письменным столом Петька торопливо зашивал разошедшийся шов на её платье. Миха же рассматривал покрывало, испачканное тёмными пятнами. Он не слышал шагов брата и продолжал разговор с Петькой:

— Может, лучше в машинку?

— Говорю тебе! Кровь холодной водой надо! — спорил тот, искоса поглядывая на Женю.

— Там есть режим холодной! — Мишка сгрёб покрывало и повернулся к выходу: — Же…?

— Откуда кровь? — спросил Женя, ещё не предполагая самого худшего.

— Эта целкой оказалась! — Петька, закончив работу, швырнул платье Захаровой. Та не шевельнулась, платье соскользнуло на пол. — Вот тварина!

— Чем вы тут занимались? — заорал Женя, подскочив к девушке и поднимая с пола её одежду.

Миха с покрывалом выскользнул в коридор. Петька неторопливо поднялся и прошёл мимо с высоко поднятым подбородком:

— Мы думали, нормальная. Михе подарок хотели… Она же влюбилась в него, как кошка, и не скрывала. Все знают! — у двери обернулся и крикнул девушке: — Сама виновата, дала бы сразу одному, и всё!

Женя тронул её плечо, едва прикоснувшись кончиками пальцев:

— Дашенька, давай оденемся. Возьми вот платье. Я отвернусь.

Он действительно отвернулся. И увидел лежащие под диваном трусики. Белые трикотажные — самые обыкновенные. Машинально поднял, положил рядом с платьем и тут-то осознал отчётливо и бесповоротно: она не только не планировала, но даже и предположить не могла, как с ней поступят эти подонки! Метнулся прочь. Он их пришибёт сейчас! Всех до одного! Петька и Рома успели смотаться. Незапертая дверь поскрипывала, качаемая сквозняком. Миха сидел на краю ванной и смотрел, как стиральная машина крутит покрывало. Безучастным голосом спросил:

— Успеет, как думаешь? Я поставил с сушкой.

— Ты хоть понимаешь, что это тюрьма? — Женя с трудом сдерживал дрожь в голосе. — Групповое! Несовершеннолетняя! Вы вообще больные на голову?

— Я думал, просто так ломается, цену набивает. — Он поднял взгляд на брата: — Отцу не говори, а?

— Отцу? Забудь про отца и про это всё! — повысил голос Женя. — Ничего этого больше не будет! Сын мэра участвовал в групповом изнасиловании! Представляешь, что сейчас поднимется?

Миха снова опустил голову и тихо проговорил:

— Никто ей не поверит. Она сама хотела. Ребята подтвердят. И девчонки тоже.

— Те, что драпанули?

— Ну, испугались. Чего? Знаешь, как она визжала? Кусалась, царапалась…

— Цену набивала. Ага! Подружки ваши, значит, сообразили, что дело нечисто, а вы…

Тут из прихожей послышались вздохи и неровные шаги. Женя поспешил туда. Даша, держась рукой за стену, пыталась попасть ногой в ботиночек. Это ей не удавалось.