Простить нельзя расстаться

— Чудная ты, — недовольно заметила мать, — в такое место попала и ослепла. Я бы каждую мелочь рассмотрела, каждое слово запомнила, а ты «забыла»! Растрёпа.

Даше хотелось поскорее всё забыть. В школу она пойти не смогла. День за днём, неделю за неделей, прихватив портфель, исчезала из дома и бродила по городу — по его наступающим на неухоженный лес окраинам. Никто не спохватился. Родители пребывали в уверенности, что примерная девочка прилежно учится, преподаватели ограничились расспросами одноклассников, те с ухмылками и переглядками сказали, что Захарова заболела. Незадолго до конца четверти классная руководительница дозвонилась до Дашиной мамы и предупредила о назревающих сложностях:

— У девочки ни одной оценки ни по одному предмету, пусть хотя бы письменные работы сдаст, если школу посещать не может.

— Как не может?

Тем же вечером дома разразился грандиозный скандал, но Даша была к нему готова — ежедневные многокилометровые прогулки здорово укрепили нервную систему. Терпеливо выслушав нелицеприятные замечания, прогульщица заявила:

— В школу не пойду, хоть убейте.

Никто не догадался связать протест девушки с её визитом в квартиру Коровихиных — после того случая минуло больше месяца. Разумных объяснений поведению Даши не находилось, в ход пошли эмоциональные оценки: «Неблагодарная», «Бессовестная», «Дура набитая», «Лентяйка», «Позор для семьи». Разве могли оскорбить эти слова? То ли она услышит, придя в школу? Даша полагала, что худшее, что теперь с ней может случиться, это предстать перед одноклассниками, знакомыми с её бедой. Не видеть их и не показываться им — всё, что ей требовалось. Наступательные действия родителей перешли в затяжные бои. Длился этот кошмар две недели и закончился компромиссом: Дашу перевели в вечернюю школу.

Посещаемость в вечерней школе была из разряда «хуже не бывает». Те ребята, которые всё же посещали уроки, отнеслись к новенькой хорошо — теперь есть, у кого списать! Фантастическая метла делала своё дело исправно, Даша почти избавилась от терзавшего её воспоминания. О беременности не догадывалась. Впервые заметила, что располнела, когда тайком от мамы починила и выстирала злосчастное платье — собиралась пойти в нём на новогодний вечер. Предпраздничная суета отвлекла от изменений в фигуре — Дашу в первую очередь волновало, что ей надеть. Выход нашёлся, она потихоньку взяла мамин брючный костюм, севший идеально. Собственно, тот довольно весёлый праздник оказался окончательным прощанием Захаровой Даши с детством.

Мать догадалась о том, что метит в бабушки, когда не видеть Дашиного выпирающего живота мог только отвернувшийся человек. На будущую мамочку обрушилась тысяча вопросов, ни на один из них она не ответила, даже на самый простой: кто отец ребёнка? Именно это — её нежелание перекладывать ответственность на других — превратило Дашу в «шлюху», как величал её собственный родитель.

Дальше были доктора, анализы, обследования, досрочные экзамены и родильный дом. Ничего не предвещало новой беды. Беременность проходила нормально, роды тоже. Оказавшись в послеродовой, Даша смотрела в потолок, лёжа на кровати, и слушала разговоры соседок. Взять бы у них взаймы немножко счастья! На собственное не надеялась. Не успела привыкнуть к мысли, что она теперь мама, как пришлось отвыкать. Детский врач вызвала на разговор и сообщила, что новорожденный сын со дня на день умрёт.

— Я очень тебе советую, милочка, написать отказ от ребёнка.

Доктор была очень убедительна.

Даша снова легла на кровать. Впервые за двенадцать прошедших после рождения сына лет она задумалась о том, что же за болезнь с ним приключилась? Почему врачи так настаивали на её отказе от мальчика? Хотели скрыть свою оплошность? Мать лишилась прав требовать у них объяснений — как удобно! Порой Даша корила себя за то, что спасовала, не забрала малыша, не похоронила. Эти рассуждения обычно заканчивались радостной мыслью: зато у неё есть Марик! То самое счастье, взятое взаймы.

А теперь и Марика у неё нет. Ничего у неё нет: ни дома, ни близких людей, ни здоровья. Печальный вывод не получил развития, дверь в палату отворилась, впуская бабушку-Снегурочку.

— Валяешься? — холодно спросила она. — Вещи мне прикажешь собирать?

— Зачем вещи собирать? Меня переводят? — Даша попробовала встать, но со стоном упала обратно. Действие укола заканчивалось, боль начинала мстить.

Глава 10. Анатолий Рубинов

Июнь 2018 года