Простить нельзя расстаться

Цыпин разочарованно пожал плечами, но тему трудоустройства Евгения не стал развивать, а потянулся за лежащей на столе полупрозрачной оранжевой папкой. Добыв из неё ученическую тетрадь, раскрыл и показал рисунок.

— Узнаёте?

Фиолетовые, потускневшие от времени линии складывались в образ самого Евгения — того, каким был раньше — юным, крепким, здоровым.

— Очень похоже… — удивлённо протянул он. — Кто рисовал?

— Захарова. Можете объяснить это?

Цыпин перевернул страничку, другую третью… На каждой — Евгений: в профиль, в пол-оборота, в анфас, с книгой, на турнике, в наушниках…

Коровихин опирался на подлокотники, сплетя пальцы рук, теперь сжал их до боли, чтобы прогнать образы из давнего прошлого: комната брата, покрывало в кровавых пятнах, плачущая, закутанная в шаль девушка. Цыпин ждал, держа тетрадь раскрытой. Листы её пожелтели, края потемнели и обтрепались — кто-то многократно теребил их.

— А где вы это раздобыли, интересно? — Евгений удивился собственному голосу, неожиданно осипшему.

— Обыск провели в квартире родителей. После того, как стало известно… неважно. Несмотря на крайне негативное отношение к дочери, они хранили её детские вещи и рисунки в том числе.

— Это мой брат Михаил. Дарья была влюблена в него, вот и рисовала.

— Да-а? — Цыпин развернул рисунок к себе и Евгений рассмотрел надпись на обложке: «Ученицы 10 «А» класса Захаровой Дарьи».

Захлестнула горечь. Он не интересовался, как жила девушка после произошедшего в их квартире. Углубился в собственные переживания за брата, за отца, за свою подлость по отношению к ней. То, что Миха избежал не только наказания, но даже обвинений, не могло не радовать, но вот что Евгений превратился в соучастника, скрыв от всех, включая родителей, поступок брата, считал настоящей подлостью. И даже уверенность, что любой другой на его месте вёл бы себя ровно также, не утешала. Вполне возможно, Даша, не сломайся она тогда, стала бы художницей или дизайнером, а не тратила бы жизнь на чужого ребёнка, прозябая в прислугах.

— Есть ещё какие-нибудь зацепки?

Следователь убрал тетрадь в папку и улыбнулся чуть лукаво:

— Нашли мы Захарову. И парня тоже.

— Парня? Как же?

Цыпин встал и перешёл на привычное место. По всей вероятности, дружеская беседа закончилась.

— Мы благодарны вам за помощь, гражданин Коровихин. Если бы не подсказка с договором на лечение Захаровой, долго бы мы ещё ковырялись. Кстати, никакого СПИДА у неё нет, и не было.

— А что же?

— Сейчас проблемы с почками. Она в урологии лежит. Пока в тяжёлом состоянии.

— Сейчас. А до этого?

— До этого была в реабилитационном центре Даниила Ткаченко. Диагноз — депрессия. А вот кто упёк туда потерпевшую, предстоит выяснить. Если сумеете что-то раскопать, сообщите, настойчиво прошу. Чтобы не было, как с мальчишкой.

Детектив уловил упрёк в словах следователя, но отмахнулся — нет у них ничего, кроме подозрений, иначе уже предъявили бы. Чтобы укрепить свою позицию, повторил вопрос:

— Так как же мальчика нашли? Очень любопытно.

— Отец навестил его, а мы за мобильным присматривали. Вот и определили необычный адрес, куда отправился Рубинов. Выяснили, что там проживает сторож спортивного центра, которым и вы в своё время интересовались, да только не сообщили нам, насколько глубоко простиралось ваше любопытство.

Евгений вскинул брови:

— А что это вы за Рубиновым следите? Подозреваете?

— Всех. Не только его. Ткаченко — друг Анатолия Сергеевича. Не удивительно ли, что бывшая гувернантка оказалась именно в его центре, да ещё с несуществующей проблемой?

«Много вы знаете о её проблемах», — подумал Евгений, но заговорил о другом:

— Дайте, пожалуйста, адрес больницы.

— Хотите увидеть Захарову?

— Сами же просили раскопать что-нибудь.

— Я говорил с ней. Не идет на контакт. Хотя, может, в память об отношениях с вашим братом поведёт себя иначе… — лейтенант отклонился в сторону, выглядывая из-за мешавшего ему Коровихина, и крикнул стажёру: — Выдай детективу адрес. — Потом обратился к Евгению: — Подумайте над моим предложением. Мы заинтересованы в таком работнике. Что вам это агентство? Сплошные адюльтеры да подставы.

— Полиция нуждается в инвалидах?

— В мозгах она нуждается. А у вас они не пострадали.

— Спасибо, — улыбнулся детектив, беря из рук стажёра листок с адресом, — на добром слове. Буду иметь в виду. — Он подкатил к двери, которую отворил стажёр, и обернулся к Цыпину: — Как на добровольного помощника всегда можете на меня рассчитывать.

Дарья нашлась! Правда, она не здорова, но находится в руках специалистов, что обнадёживает. Решил сразу же поехать к ней, но прежде ненадолго заглянуть домой — привести себя в порядок. Вспотел в кабинете следователя от переживаний.

Стулья для посетителей в коридоре по-прежнему пустовали. Евгений не удержался, позвонил Дружилину. Тот напрямую неудовольствия не высказал, но разговаривал сухо, привычные мягкие обертона куда-то подевались. Его краткий монолог сводился к подведению итогов сотрудничества: мол, все потеряшки нашлись, гонорар в агентство перечислен, на этом всё.

— Но ведь следствие ещё идёт! — спорил Коровихин. — Необходимо вычислить…