Простить нельзя расстаться

Всю неделю Анатолий оставался на работе дотемна, не заботясь о том, что помощники тоже вынуждены задерживаться. Дела шли хорошо, но Рубинов перепроверял всё и вся лишь бы занять себя чем-нибудь. Хотелось как можно скорее забыть Викин фортель, но как это сделать, если супружеская спальня оказалась для него закрытой? Прежде упрекал жену в том, что она не бережётся во время беременности, и на тебе — стала даже слишком осторожна! Упрямо считал, что женщина должна перешагнуть через глупые обиды, но пока эти надежды не оправдались. Попытка объясниться провалилась с треском: цветы и подарки жена отвергла, даже не взглянув на них. Это Анатолия задело. Решил: пусть злится сколько угодно!

Скверное настроение шефа заметили не только помощники, но и Дружилин, чувствовавший вину, что не смог сопровождать Викторию в РОВД. Скрываясь от неприятностей, Сева не придумал ничего лучше, как укатить в недельный отпуск. Рубинов лишился и любви, и дружеской поддержки — даже опрокинуть рюмку-другую не с кем. Звонок с незнакомого номера озадачил, Анатолий хмуро буркнул в трубку «Алло» и расцвёл, услышав голос Марика:

— Пап, это я. Заберёшь меня, или на автобусе ехать?

— Заберу, конечно, сынок! Молодец, что позвонил!

— Дядя Коля велел позвонить, ему будет спокойнее передать меня с рук на руки, — засмеялся Марик.

Анатолий улыбался так широко, что секретарь, наблюдавший за шефом через разделявшую их стеклянную стену, вздохнул с облегчением: гроза миновала.

Рубинов сгрёб со стола документы, не разбирая, сунул их в сейф, схватил барсетку и поспешил к лифту.

— По домам, Саша! Что сидишь? — крикнул и кивнул в ответ на радостное:

— До свидания, Анатолий Сергеевич!

Сын ждал у подъезда, Лялина видно не было — Марик сказал, что тот наблюдает из окна. Рубинова это обрадовало — не хотелось портить настроение общением с этим чудиком.

— Как прошёл ваш праздник? — спросил уже в машине.

Мальчик с воодушевлением рассказал, какой шикарный юбилей они устроили Лялину, и как тот был счастлив. Рубинов, слушая, размышлял о том, как они с Викой умудрились воспитать такого чуткого и доброго ребёнка. Неужели всё дело в Дашке? Или гены имеют первостепенное значение? Но ни в себе, ни тем более в жене он не замечал стремления осчастливить постороннего человека. Другое дело родные, пусть даже подчинённые, но какой-то сторож из спортивного комплекса… Пожалуй, перебор.

— Всё это здорово, — сказал он, когда Марик умолк, — но ты должен обещать, что больше никогда не убежишь из дома. И, пожалуйста, не надо общаться с посторонними. То, что Лялин оказался порядочным человеком и не воспользовался ситуацией — случайность. Любой другой на его месте потребовал бы денег за твоё возвращение.

— Что я, не понимаю? — обиженно буркнул Марк. — Я же ни с кем попало, а с дядей Колей.

— Ещё раз повторяю: ни с кем и никогда! Обещай!

— Ладно.

Мальчик уставился в окно, а Рубинов, сохраняя строгое выражение лица, поглядывал в зеркало заднего вида: пусть сразу поймёт, что отец не шутит, иначе не избежать новых сюрпризов.

Заехав во двор, Анатолий отметил, как засветилось лицо сына — всё-таки скучал, паршивец! Марик выбрался из автомобиля и, забыв о лежавшем в багажнике ранце, помчался к дому. Отец прихватил его вещи и неторопливо пошёл следом — хотел проконтролировать момент встречи Марка с Викой, как бы она не отчудила что-нибудь вроде недавнего скандала.

Успел вовремя. Жена стояла в центре холла и пристально разглядывала ребёнка. Марк замер в двух шагах от входа, его лица Анатолий не видел. Во рту стало сухо, как после двухчасового доклада. Надо было намекнуть жестокосердной матери на необходимость хотя бы поздороваться, но Анатолий словно превратился в статую. Викины губы дрогнули, уголки приподнялись, обозначая полуулыбку. Она двинулась вперёд, обхватила сына правой рукой, прижимая к себе, и тихо сказала:

— Здравствуй, Марик, молодец, что вернулся.

Мальчишка уткнулся лбом ей в грудь, плечи его дрожали:

— Здравствуй… мама.

Она отстранилась, улыбнулась шире, подмигнув, и пошла прочь. Сын и муж с одинаково растерянными выражениями лиц, проследили, как разноцветные створки двери в зимний сад скрыли стройную женскую фигуру. Марк обернулся:

— Я к себе?

— Иди. Не терпится, наверное, поиграть?

— Ага, — крикнул мальчишка, перескакивая через ступеньки, — у дяди Коли нет компа!

Жизнь налаживалась, но Анатолия не оставляло ощущение подвоха. Решил, не откладывая, поговорить с женой. В зимнем саду её не было, прошёл на задний двор. Вика курила в беседке. Сидела боком к Анатолию, затягивалась и, отставляя руку с длинной сигаретой в сторону, выпускала дым, наблюдая, как он тонкой струйкой тянется вверх. Неторопливо, будто опасался спугнуть беспечную птицу, подкрался ближе:

— Как ты, родная? — Вика молчала, Анатолий забрал у неё сигарету и наклонился поцеловать пахнущие ментоловым дымом волосы: — Спасибо, что тепло встретила Марика.

— Не за что. — Она потянула сигарету из его пальцев, но та сломалась, и Вика сердито затушила её в пепельнице.

— Тебе лучше не курить, это вредно для ребёнка.

— Не будет никакого ребёнка.