Простить нельзя расстаться

Коровихин ухмыльнулся. В истории болезни значились исключительно антидепрессанты, противницей которых, по словам Романа, была лечащий врач. Вглядываясь в идеально ровное сухое полотно пустынной дороги, Евгений задумчиво спросил:

— Вы считаете, можно исправить жизнь, подкорректировав воспоминания?

— Думаю, да, — кивнул Роман, — взять, к примеру, вас. Наверняка картины происшедшего несчастья до сих пор терзают. А если их забыть? Разве не станет легче?

Мальчишка прав, хотелось забыть кое-что, но Евгений на это не согласился бы. Вычеркнуть из памяти тот случай с десятиклассницей Дашей значило бы вновь совершить подлость.

— Речь не обо мне, — ядовито заметил он и вернулся к предмету разговора: — То, что Захарова успела принять, повлияло на её воспоминания, как вы считаете?

— Возможно, — вздохнул Роман, — с уверенностью утверждать не могу. Она скрытная до крайности. Эльвира сколько ни пыталась её раскрутить на откровенность, так и не смогла. А я не имел права разговаривать. И потом… меня контролировали.

— Кстати, полюбопытствую. Что это за история с камерой-пуговицей? Не удобнее ли было устроить наблюдение в палате?

— Правилами запрещено. У них видеонаблюдение только по периметру и на воротах. Клиенты здесь нервные, им не понравится жить под присмотром.

Высадив Охтина у конечной станции метро, Евгений съехал с проспекта на второстепенную улочку и припарковался у торгового центра. Требовалось время на размышления. Хотя свидетель прояснил некоторые моменты, законных основания для вызова на допрос и — тем более — задержания Музагитовой и её подельников не было. Запись Коровихин, конечно, вёл. Включил диктофон сразу, как заметил Охтина на остановке, но вот пользоваться ей не собирался. Обещал ведь! Сам, однако, прослушал и сделал пометки в блокноте, чтобы внятно пересказать Цыпину. Решил не откладывать встречу с ним на завтра и сразу отправился в отделение, благо не успел уехать далеко от МКАД.

На сей раз не стал возиться с креслом, поковылял так. Знакомые полицейские встретили шуточками:

— Наш детектив на поправку пошёл! Смотрите-ка! Бегает уже, а не катается!

— Не понравилось, видно, как мы его на руках носили!

Евгений улыбался в ответ, но острить не стал, хотя вертелась на языке старая шутка про бандитскую пулю. Поднявшийся навстречу Цыпин воскликнул:

— Надумал-таки на работу устраиваться?

— Боюсь, ФИЗО¹⁴ мне не сдать, — усмехнулся детектив. — Я по прежнему делу.

Следователь сник и, отводя глаза, пробормотал:

— Дела-то нет уже. Закрыли. И материалы в архиве.

Коровихин покачнулся, хватаясь за стол, и осторожно опустился на стул:

— Сверху надавили?

— Не без этого. — Цыпин взглянул на притихшего в углу стажёра, тот зашуршал бумагами, имитируя занятость. — Поступление в реабилитационный центр оформлено должным образом, лечение назначено грамотное, доказать, что Захарова приехала туда не сама, невозможно. Только с её слов. И то потерпевшая говорит, что ничего не помнит. Разве это примет суд? Мотива, опять же, нет ни у Рубиновых, ни у Ткаченко. Кто ещё мог похитить гувернантку? Да и зачем?

Евгений без предисловий пересказал всё, что услышал от Охтина. Цыпин выслушал, покачал головой.

— Вряд ли твоего свидетеля можно принимать всерьёз — слышал, что называется звон, да не знает, где он. Но версия интересная. Постараюсь разузнать, что там с этим мальчиком произошло. Это всё, чем смогу помочь. От других дел меня никто не освобождал.

Прощаясь, Евгений крепко пожал руку следователю:

— Спасибо!

— Да пока не за что.

— Ну как! Мог бы и сразу послать. Раз дело закрыли.

— Всё ещё надеюсь заполучить тебя в помощники! — рассмеялся Цыпин.

В машине Коровихин почувствовал дикую усталость, двигался осторожно, не гнал, хотя домой тянуло как никогда. Выпить чаю с лимоном, полежать на диване или даже вздремнуть перед телевизором — что может быть лучше? А послезавтра поехать к Даше. Её обещали выписать. Хорошо бы Цыпин успел что-нибудь разузнать к этому времени.

Весь оставшийся день Евгений не мог отделаться от мыслей о мальчике. Мальчик. И снова этот мальчик. Неужели Дарья планировала похищение ребёнка? Теперь, когда Охтин заявил, что препараты воздействовали на память девушки, пусть и не в полной мере, нельзя полностью полагаться на её слова. Вот и поездку в центр Даша не помнит! Спала, когда её увезли из дома Рубиновых — это понятно. Но неужели не очнулась в дороге — путь не близкий. Опять же, она рассказала о навязчивых сновидениях, где играла с Марком и его приятелем. Что если это не заглушенные воспоминания? Что если Рубиновы разгадали её план и попытались упредить преступление? Надо сказать, действовали они гуманно — с их точки зрения, разуется.

Евгений так разволновался от навязчивых теорий, что стал бродить из комнаты в кухню и обратно, придерживаясь за стены. И только окончательно измучавшись, упал на диван. Перед сном подумалось: «Мне кажется, или я стал лучше ходить?»

Глава 14. Анатолий Рубинов

Июнь 2018