Простить нельзя расстаться

— Не надо накручивать себя, — спокойнее заговорил Рубинов, — я ни в чём не провинился. Просто в тот момент, когда узнал, что с Мариком всё в порядке, меня просили никому не сообщать.

— Зачем было представляться?

— Никто не представлялся. Я действительно переживал. А потом, если помнишь, перестал. Вот и всё.

— Перестал, узнав, что я беременна, — прищурилась Вика. — Так?

— Чуть позже. — Анатолий, мягко ступая, приблизился к жене. — Не сердись, милая, тебе не идёт. И сними эти невзрачные тряпки.

Она упёрлась ему в грудь и отстранилась от поцелуя:

— Тебе придётся переехать в кабинет.

— Даже так?

— Именно.

Рубинов отступил, смерил жену холодным взглядом и сухо проговорил:

— Займу, пожалуй, гостевую спальню. Там, по крайней мере, постелено.

Вика не шевелилась, пока он не ушёл. Потом опустилась на стул и обхватила ладонями голову. Ссоры было не избежать, но всё-таки эта вынужденная разлука огорчала.

Глава 13. Евгений Коровихин

Июнь 2012 года

Евгений не слишком надеялся на удачу, отправляясь в реабилитационный центр. Цыпин заверил, что ловить там нечего. Медработники — от мала до велика — в один голос твердили о своевременном и верном лечении Дарьи Андреевны Захаровой, как и прочих клиентов. Запись допроса медбрата по имени Роман ничем не отличалась от других. Парень утверждал, что назначения были обычными, пациентка шла на поправку, а проблемы с почками получила из-за собственной беспечности — во время прогулки забрела в дальний уголок парка и заснула на земле. Но Коровихин имел привычку перепроверять — опыт показывал, что свидетели доверяют любопытному инвалиду заметно больше, чем полицейскому.

Отправился рано, надеясь поспеть к завершению утреннего обхода. Преодолев сложную развязку, попал на неприметную идеально ровную и чистую дорогу — словно скопированную из интернета — и мысленно поблагодарил свой навигатор: долго бы пришлось крутиться, прежде чем обнаружить поворот в этот милый уголок. После толчеи на МКАД возникало чувство, что ты попал в идеальный мир: двухполосное шоссе, яркая разметка, широкие обочины, неглубокие кюветы и колоннада сосен в двух метрах по обе стороны от дороги. Выключил кондиционер и приоткрыл окно. В салон ворвался запах прогретой солнцем хвои. «Ляпота», как говорил персонаж старой комедии.¹²

Машину пришлось оставить на асфальтированной площадке за воротами — на проезд требовался специальный пропуск. Охранник утверждал, что сюда не пропустили бы даже скорую помощь — клиенты центра нуждаются в покое. Оглядевшись, Коровихин заметил автомобиль Даниила Ткаченко и в задумчивости потёр переносицу: камеры в день похищения Захаровой зафиксировали, как микроавтобус проехал на территорию, получается, эта пациентка пользовалась большими привилегиями, чем сам хозяин центра.

Крепкий приземистый мужичок в форменной одежде изучал удостоверение частного сыщика не меньше трёх минут. Вертел, рассматривал печать и подпись на свет, вглядывался в фотографию и цепко сравнивал с реальными чертами лица Евгения. Оставалось только на зуб попробовать. Коровихин, представив это, усмехнулся. Охранник, наконец, вернул документ, но штангу, преграждавшую путь, не убрал, показал раскрытую ладонь, предлагая набраться терпения, и достал мобильный телефон. Детективу пришлось выслушать пространный доклад и с десяток междометий, чередующихся с тяжёлыми вздохами. Отложив трубку, охранник покричал в сторону неприметной двери по правую сторону от него:

— Слышь, Петрович! Тут перца одного надо к главврачу проводить.

Через секунду к Евгению вышел жующий старик, одетый в потёртые джинсы и футболку с изображением черепа, которая, похоже, досталась ему в наследство от внука.

— Поехали, — невнятно прошамкал провожатый и махнул рукой. Штанга уползла в стену, а крепыш за перегородкой не удержался от комментария:

— Рано ты, Петрович, переоделся. До автобуса ещё минут двадцать.

— Больно ты умный, — откликнулся старик, не оборачиваясь.

Шагал он легко, слегка пружиня, вот-вот, казалось, подпрыгнет. Коровихин невольно позавидовал: дед всю жизнь спортом занимался — сразу видно.

— Можно спросить? — крикнул ему в спину Евгений.

Провожатый обернувшись, смерил инвалида недовольным взглядом и посторонился, чтобы дать место. Коровихин поехал рядом:

— Знатная машина, — оценил его коляску старик.

Евгений кивнул и приступил к расспросам:

— Девушку сюда в конце мая привезли, Захарову Дарью. Я расследую её дело. Могли бы мы поговорить немного?

— Не-е-е, я на автобус тороплюсь. Так что, парень, давай, жми свои педали. А про девушек я ничего не знаю. Дорожки мету. Утром, пока все в палатах. Ничем тебе не помогу. Во-о-он, видишь? Главный корпус. Первый этаж, сразу от входа налево. На кабинете написано «Главврач». А я побегу!

Не успел Коровихин поблагодарить, как чёрное пятно дедовой футболки замелькало за ветвями акаций, посаженных вдоль боковой дорожки. Пришлось действовать самостоятельно.