Просто люби меня

— То, что твоя лучшая подруга тебя подкалывала?

— Нет, — отрицательно качает головой Эйв. — Это был единственный раз, тогда в «Маки».

— Тогда что?

— Меня вырвало прямо на сцене, при всех. В девятом классе. А Киру Джелинджер в кафетерии в четвертом. Но ее до сих пор называют «блевоткой», потому что за нее никто не заступился. — Она выдыхает и опускает глаза. — Я тоже это делала. Тоже ее дразнила и смеялась. Даже после того, как опозорилась сама аналогичным образом. Но я предпочитала делать вид, что этого не было, а с ней было. Мне так противно от самой себя. Я гадкая. — Затем она смотрит на меня. — Не понимаю, что ты во мне тогда нашел.

Покорившись непонятному (хотя, что я говорю, вполне себе понятному) импульсу, я двигаюсь по дивану ближе к Эйв. Наши локти соприкасаются на подголовнике.

— Нам всем за что-то стыдно. Думаешь, я не дразнил и не издевался?

— Ты? — недоверчиво переспрашивает Эйв.

Я киваю, двигаясь еще ближе. Если бы она не двинулась тоже, я бы отступил. Но Эйвери тоже подчиняется этому импульсу. Таким образом, мы оказываемся очень близко друг к другу. Я чувствую запах ее земляничного шампуня.

— В прежней школе такое было, — вяло договариваю я, вспоминая.

Нужно было не отставать от парней, чтобы не показаться слабаком.

— И ты гадкий, — с улыбкой говорит Эйв.

Я тоже улыбаюсь ей.

— Мы оба гадкие.

И вновь нас окутывает дымкой комфортного молчания. Мне хочется спросить про колледж, но отчего-то этот разговор сейчас кажется немного неуместным. Мы вроде как открываемся друг другу. По-новому.

— Мы… — выдыхает Эйв, и я чувствую ее дыхание со вкусом конфет, — близко.

— Да.

Я прикрываю веки и приказываю своему телу отодвинуться. Но оно не повинуется приказу разума. Совершенно.

Наши глаза встречаются.

— Не надо, — говорит она. — Мы все испортим.

— Испортим, — почти шепотом подтверждаю я, но тянусь к ее губам.

Это едва заметное касание губ. Но мое тело реагирует так, словно его окатили кипящим маслом. Мне нужно больше. Медленно я запускаю пальцы в ее волосы.

— Это будет уже не дружба, Энтони, — произносит Эйв.

Но я не убираю руки и не отстраняюсь. Мне надоело быть сильным.

— Тогда прекрати это, — произношу я. — Убери мои руки и скажи «хватит». Сделай это, Айва, потому что я не в силах.

Взгляд Эйвери становится твердым. До этого ее зрачки метались, но сейчас она смотрит мне в глаза.

Она не сделает того, о чем я прошу. Она не сделает.

Я тем более.

Дальше только так: мои губы на ее губах, ее губы на моих губах, дрожащие пальцы в волосах, судорожный всхлип, отчаянный стон, звук упавшей книги на пол.

Это глоток воздуха, это тепло после мороза, это то, чего я так долго желал и в чем отчаянно нуждался. Невероятно, сколько может принести один лишь поцелуй. Ее поцелуй.

Кажется то, что было между нами в прошлом году и не было вовсе. Сейчас мы словно впервые это делаем.

Мы не говорим, потому что наши губы очень заняты. Я думал, что это ограничится лишь поцелуем, но ошибался.

Дальше только так: комната Мейсона, кровать, ее мягкая теплая кожа, скользящие по ногам шорты и джинсы, упавшая в угол спальни футболка, безумный поиск защиты в ванной и прикроватной тумбочке. Мои руки на ее ребрах — ее руки на моих.

Невозможное стало возможным. У меня пропало желание анализировать свои поступки, да и откуда сейчас взяться этому желанию, когда мое тело говорит за меня. Но ведь…

Нет, это не так. Это хочет не только тело.

Дальше только так: звуки тихие и приглушенные. Ее кожа, ее кожа…

Дальше только так: ничто в мире больше не важно.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Эйвери

Наконец-то этот день закончился. Хотя, постойте, только три часа дня.

Я прислоняюсь лбом к входной двери, как только вхожу в дом. Ну, по крайней мере, самая трудная часть дня позади. Мое тело больше не кажется прежним. Оно словно мне не принадлежит. И это так странно. Я все еще чувствую прикосновения Энтони, в носу все еще стоит его запах.

Мы…

Боже, что мы наделали?

Вот только сейчас самобичевание ничего не решит. И мои побеги от Энтони весь учебный день тоже.

Вчера, после того, как мы наконец-то, отлепились друг от друга, мы молча лежали, глядя в потолок и каждый по-своему осознавал, что сейчас произошло. Было мило и приятно, когда Энтони гладил меня по спине. И ему было приятно, когда я, поднявшись и нацепив майку, наклонилась и поцеловала его в щеку.

Мы оба этого хотели и прекрасно осознавали, что делаем. Я не знаю, как еще это объяснить. Просто это произошло и все.

Он хотел мне что-то сказать, но я сказала, что мне нужно уехать. Всю ночь я не могла заснуть. Я даже не принимала душ. Мое тело уже забыло, как к нему он прикасался. И это повторилось.

— Эйвери, ты в порядке?

Вздрогнув, я отхожу от двери и заглядываю в гостиную. На угловом диване расположились Хелен и Мелинда с бокалами в руках. Обе в джинсах, босые.

Я смотрю на их полные бокалы.

— Три часа дня.

Мелинда пожимает плечами.

— И что? Я вообще с самого утра пью.