Читаем Просто об искусстве. О чем молчат в музеях полностью

Неудачные работы случались практически у всех мастеров. Например, Василий Верещагин был крут, как ранний Ларс фон Триер, изображая сцены современной жизни. А впоследствии, случалось, продавал унылый пафос под видом сцен польской интервенции.

Кстати, Емельян Пугачев мог бы дойти до столицы, потому что к нему активно присоединялись обнищавшие мужики, коих в России было 80 %. Тогда мы изучали бы императора Емельяна I, прогнавшего узурпаторшу и мужеубийцу немку. Но сложилось так, что мятежника продали приближенные.

В любом успехе, равно как и в провале, как минимум 50 % зависит от окружения.

Так почему же знаменит плохой художник Перов? Российская культура богаче композиторами и писателями, а живописцы у нас в целом средние. Так что, как в анекдоте про медведя: «Мне не надо бежать быстрее зверя, достаточно бежать быстрее тебя». Если среда благоприятствует, масштаб признания может превзойти и ожидания индивида, и его талант.

ИМПРЕССИОНИЗМ

Знаменитый Дега, высокомерный Мане, инфантильный Сезанн, самовлюбленный Гоген и многие другие. Перед полотнами расчетливого Ван Гога хочется исполнить авторский плач о навязанном нам масс-медиа образе сумасшедшего гения.

Когда роняешь на землю монету в 20 франков, знаешь, по крайней мере, что ищешь; а тут ищешь все время, но не знаешь, что именно.[44]

Я часто сталкиваюсь с возмущениями по поводу того, что копаюсь в переписках художников. Мол, надо только созерцать работы и не отвлекаться на то, какими были в жизни их авторы. Понимаю посыл. Но, во-первых, я занимаюсь мертвыми художниками, а трупу все равно, что теребит профессор. Во-вторых, да – внеэстетические факторы способны повлиять на восприятие. Такова жизнь.

Перед нами первая из работ Ренуара, над которой не посмели потешаться на Салоне.

Ренуар. Портрет мадам Шарпантье с детьми

Что в ней такого особенного, отличного от других портретов той же кисти? Ничего. Кроме самой модели. Те, кто прежде смеялись над манерой художника, изгаляться над влиятельной и богатой интеллектуалкой не рискнули. Наоборот, они захотели ей понравиться и начали нахваливать работу. Поэтому успеху пришлось прийти к художнику.

В настоящее время вешают на стену не картину, а ценность. Почему бы тогда не повесить в рамке акцию Суэцкого канала?[45]

Ужас каким простым бывает иногда то, что ты изо всех сил хочешь видеть сложным.

Я прихожу в бешенство, услышав штамп о том, что «каждый художник – сумасшедший». Небесный гений Ренуар – пример завидного душевного здоровья.

Ренуар. Портрет мадам Шарпантье с детьми


Ну, когда я пишу зад, и у меня возникает желание пошлепать его, – значит, он готов![46]

Однажды художник возмутился, что его картину с изображением красивой девушки назвали «Размышление». Зачем извиняться за жизнь, за молодость, за красоту? Кажется, что талант ценить простые вещи был у него с молодости. Наш герой успел поработать почти везде: расписывал фарфор, шторы, интерьеры. Как-то бакалейщик предложил молодому художнику расплатиться с ним мешком чечевицы. Это помогло Ренуару и Моне, которые вместе снимали квартиру, продержаться месяц.

В нашей стране, где плановую экономику отменили около тридцати лет назад, естественным образом преобладает вера в то, что судьбу человека формируют обстоятельства. Могу сказать, что в случае с Ренуаром это действительно было так. Он не гнушался никакой работой, не гундел, как Сезанн, что мир не ценит его кубистические фрукты. При случае попросил у Гамбетты не денег, а должность смотрителя провинциального музея. Хотя, например, Моне от самой идеи о такой просьбе лопнул бы с горя. Ренуар делал все, что мог. Но все равно для того, чтобы это заработало, потребовались очень много лет и немного удачи.

Кстати, как только Ренуар стал продаваться дорого, его начали подделывать. Иногда, когда для подтверждения авторства картину приносил человек, явно лишенный благосостояния, Ренуар просто переписывал ее и отдавал взамен фальшивки.

Сколько бы вы ни ходили по следам его пребывания в материальном мире, вам не удастся найти сумасшествия, публичного самобичевания или угрюмого одиночества, которые так любят приписывать художникам люди, которые не умеют себя вести. Возможно, что только заметив глубину почтения Ренуара к жизни, можно по-настоящему оценить его, на первый взгляд, поверхностную живопись.

Художник долго не вступал в брак, хотя были желающие. Вероятно, искал такую хозяйку и заботливую мать, как Алина Шариго.

Ренуар. Завтрак гребцов, деталь

Перейти на страницу:

Все книги серии Искусство с блогерами

99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга
Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга

В этой книге нет больших литературоведческих анализов. Да и какой в них смысл после трудов Бахтина, Лотмана, Дунаева и Набокова? Перед вами история о том, как литература переплетается с жизнью обычного человека и как в ней можно найти ответы на все важные вопросы – стоит лишь подобрать правильный момент для чтения, увидеть и услышать подсказки, которые спрятали писатели в страницах своих трудов.Автор этой книги, филолог, журналист и блогер Николай Жаринов, рассказывает о книгах, которые сопровождали его на протяжении самых значимых и переломных событий в жизни. Мы видим, как с возрастом меняется отношение к «Преступлению и наказанию» Достоевского, почему книги Кинга становятся лучшими друзьями подростков, и как Бунину удавалось превращать пошлые истории в подлинное искусство.Это исповедь, от начала и до конца субъективная, личная, не претендующая на истину. Спорьте, не соглашайтесь, критикуйте – ничто не возбраняется. Ведь по-настоящему литературу можно понять, только проживя ее через собственные эмоции.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Николай Евгеньевич Жаринов

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Апокалипсис в искусстве. Путешествие к Армагеддону
Апокалипсис в искусстве. Путешествие к Армагеддону

Книга «Апокалипсис», или «Откровение Иоанна Богослова», – самая загадочная и сложная часть Нового Завета. Эта книга состоит из видений и пророчеств, она наполнена чудищами и катастрофами.Богословы, историки и филологи написали множество томов с ее толкованиями и комментариями. А искусствоведы говорят, что «Откровение» уникально в том, что это «единственная книга Библии, в которой проиллюстрирована каждая строчка или хотя бы абзац». Произведения, которые сопровождают каждую страницу, создавались с III века до начала XX века художниками всех главных христианских конфессий. И действительно проиллюстрировали каждый абзац.Это издание включает в себя полный текст «Апокалипсиса» по главам с комментариями Софьи Багдасаровой, а также более 200 шедевров мировой живописи, которые его иллюстрируют. Автор расскажет, что изображено на картинке или рисунке, на что стоит обратить внимание – теперь одна из самых таинственных и мистических книг стала ближе.Итак, давайте отправимся на экскурсию в музей христианского Апокалипсиса!

Софья Андреевна Багдасарова

Прочее / Религия, религиозная литература / Изобразительное искусство, фотография
Омерзительное искусство
Омерзительное искусство

Омерзительное искусство — это новый взгляд на классическое мировое искусство, покорившее весь мир.Софья Багдасарова — нетривиальный персонаж в мире искусства, а также обладатель премии «Лучший ЖЖ блог» 2017 года.Знаменитые сюжеты мифологии, рассказанные с такими подробностями, что поневоле все время хватаешься за сердце и Уголовный кодекс! Да, в детстве мы такого про героев и богов точно не читали… Людоеды, сексуальные фетишисты и убийцы: оказывается, именно они — персонажи шедевров, наполняющих залы музеев мира. После этой книги вы начнете смотреть на живопись совершенно по-новому, везде видеть скрытые истории и тайные мотивы.А чтобы не было так страшно, все это подано через призму юмора. Но не волнуйтесь, никакого разжигания и оскорбления чувств верующих — только эстетических и нравственных.

Софья Андреевна Багдасарова

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее