Просто Рим. Образы Италии XXI

В фильме «Душа и кровь», объявленном документальным, так-таки есть интервью с самим Караваджо. Точнее, с его душой, anima, как заявлено в титрах. Душа Караваджо говорит голосом Мануэля Аньелли, легендарного рок-музыканта и солиста группы Afterhours, «После закрытия», музыкального продюсера и телеведущего, да и вообще персонажа – специально выделяю это слово, чтобы захотелось на Мануэля поглядеть хотя бы в интернете, – итальянской художественной и попсовой тусовки, обладающего и впрямь незаурядным по тембру голосом. Караваджо имеет в фильме и тело, оно – Эммануэле Мариньяно, актёр и певец, обладающий, надо сказать, отличными внешними данными, поэтому в фильме он работает только телом и лицом. Так вот, в фильме душа Караваджо нам говорит, что он отказался от имени Микеланджело, предпочитая именоваться по названию местечка, в котором родился. Звучит красиво, но душа несколько искажает истину: по имени местечка он стал не сам называться, а его прозвали, чтобы не путать с главным и единственным Микеланджело. Не говорить же маркизу Джустиниани, что он купил новую картину Микеланджело: собеседник тут же спросит: «Того самого?» Вот и объясняй, что нет, не совсем, это просто молодой ломбардец… Глупое положение, как с Врубелем: «Что, Михаила купил?» – «Да нет, Диму».

Да ещё и запись о крещении Микеланджело Меризи, помеченная 30 сентября 1571 года, недавно найденная в приходской книге миланской базилики Сан Стефано Маджоре, не только изменила дату его рождения, но и засвидетельствовала, что художник родился не в городке Караваджо, а в столице Ломбардии. Ранее считалось, что он родился в 1573 году. Документ произвёл фурор, все итальянские газеты о нём сообщили, хотя особой важности, где именно художник появился на свет, в Милане или Караваджо, нет. Всё равно его родители не были столичными, а происходили из Караваджо, в котором имели кое-какую недвижимость. Туда они и бежали от Чумы Святого Карла, когда Микеланджело исполнилось шесть лет. Бегство из Милана семью не спасло: его отец Фермо Меризи и все взрослые родственники – дедушка и дядя – погибли от эпидемии, он остался с матерью и младшим братом, затем ставшим священником. Мать в возрасте тринадцати лет отправила его в Милан, в мастерскую Симоне Петерцано, одного из главных представителей позднего маньеризма в Ломбардии, венецианца по рождению и ученика Тициана. О юности Караваджо, проведённой в Ломбардии и, возможно, в Венето, ничего не известно. Предполагается, что он писал натюрморты с фруктами для заработка и дорабатывал детали в произведениях других мастеров. В последнее время была развёрнута целая кампания по атрибуции юному Караваджо различных сомнительных и слабых картин, в основном инспирированная американцами, чьим музеям и коллекционерам очень хочется поиметь ещё одного своего Караваджо, но грубые натюрморты, ему приписываемые, как-то совсем никуда не годятся. Хотя они и промелькнули на нескольких важных выставках, признанные за подлинники американскими специалистами, европейские караваджоведы заартачились и в корпус его работ их не включили. Остался только один натюрморт, «Корзина с фруктами», написанный в Риме по заказу кардинала Франческо дель Монте и оказавшийся в Милане, потому что был подарен дель Монте кардиналу Федерико Борромео, кузену святого Карла.

Биографы упоминают 1594 год как год появления Караваджо в Риме, но, судя по всему, он оказался в нём раньше. Последнее время, ссылаясь на некоторые слухи, зафиксированные в записях современников, считается, что Караваджо из Милана бежал, чтобы избежать обвинения в убийстве. В каком и кого, неизвестно: со слухами, которые крутились и продолжают крутиться вокруг Караваджо, сложно разобраться. Вообще-то, биографов у Караваджо в XVII веке было трое: Джулио Манчини, Джованни Бальоне и Джованни Пьетро Беллори. Все трое жили и писали в Риме. Первый, архиятор, то есть старший врач Урбана VIII, написал Considerazioni sulla pittura, «Размышления о живописи», двое других, оба художники, написали Le vite, «Жизнеописания», подражающие книге Вазари и содержащие биографии современных им живописцев, по преимуществу работавших в Риме. Манчини и Бальоне были старше Караваджо и жили с ним в Риме в одно время, Беллори родился после его смерти. Все три книги были написаны спустя много лет после смерти Караваджо. Манчини, кроме того, что он был медиком, ещё также занимался торговлей картинами: именно через него, по совету Рубенса, Винченцо I, герцог Мантуанский, купил «Успение Марии» Караваджо, отвергнутое церковью, для которой картина предназначалась. Он Караваджо симпатизирует, и его биография наиболее нейтральная, хотя также набита не фактами, а слухами. Лично Караваджо, судя по всему, он не знал. Бальоне знал и был смертельным врагом Караваджо. Он даже подавал на него в суд. Беллори, автор позднего сеиченто, не имевший ничего лично против Караваджо, был страстным поклонником Аннибале Карраччи и болонской школы, противопоставляя её караваджизму, противником которого он был.