Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места

В качестве примера можно привести этнографическое исследование, выполненное Аной Рамос-Саяс (Ramos-Zayas 2012) в Ньюарке (штат Нью-Джерси), где описано, как историческое прошлое сообществ бразильских и пуэрториканских мигрантов и расовые программы США и стран, откуда они прибыли, определяют реакции на городской ландшафт. В этой работе подчеркивается, что средством конфигурирования опыта становятся именно аффективные аспекты социабельности и социального взаимодействия, а не культурная политика или эмоциональные качества людей. Кроме того, культурные нормы «правильного» общественного поведения, встроенные в «эмоциональный ландшафт», задаются при помощи неолиберальной доктрины, формирующей эмоциональную жизнь (Ramos-Zayas 2012: 6). Этот ландшафт становится максимально эффективным, когда его мишенью оказываются маргинальные группы горожан: он порождает новые разновидности исключения по таким критериям, как персональная привлекательность и «рыночный потенциал», которые задаются белыми работодателями. Эти «материально обоснованные аффекты» (Ramos-Zayas 2012: 9) ощущаются посредством городской среды, порожденной расовой идеологией превосходства белых. Именно такие эмоциональные пейзажи были порождены политикой расчистки трущоб в 1950–1960‐х годах, когда на месте «черных» кварталов были построены жилые комплексы, или более поздним проектом «Возрождение Ньюарка» с цитаделями офисных зданий корпораций и транспортными развязками, огибающими улицы города. Рамос-Саяс приходит к выводу, что «для успеха проектов городского развития, в которых отдается приоритет интересам секторов недвижимости, коммерции и туризма, необходимо, чтобы города ассоциировались с правильным – то есть благоприятным для среднего класса или соответствующим неолиберальной доктрине – эмоциональным стилем» (Ramos-Zayas 2012: 51).

В работе Зензеле Исоке (Isoke 2011) аффективные последствия сноса и перестройки в Ньюарке рассматриваются совершенно иначе. На основании проделанной этнографической работы исследовательница утверждает, что домашний уклад чернокожих женщин Ньюарка противостоит этим разрушительным изменениям при помощи формирования устойчиво позитивных аффективных отношений с материальной средой. Как отмечает Исоке, «черное» домохозяйство создало «в своем районе аффективное пространство для воспоминаний о том, как чернокожие боролись за свободу» (Isoke 2011: 119), а не о расизме, который Рамос-Саяс обнаруживает в центре города. Таким образом, усилия чернокожих женщин по ведению домашнего хозяйства поддерживают политически прогрессивную и эмоционально позитивную городскую среду.

Аффективные реакции могут быть заложены в городских пространствах как «форма ландшафтной инженерии, которая постепенно воплощается, в процессе производя новые формы власти» (Thrift 2008: 187). Сегодняшние возможности программирования города с использованием интегрированных мобильных технологий и интернета при помощи таких элементов, как освещение, дизайн, изображения и знаки, имеют повсеместный и пагубный характер. Найджел Трифт полагает, что эти знания об аффективных состояниях и «режимах чувствования», которые влияют на политические практики, а в некоторых случаях и формируют их, задаются корпоративными и государственными институтами (Thrift 2008: 188). В конечном счете Трифт обеспокоен тем, что способность государства манипулировать аффективным измерением города имеет опасные политические последствия. Эта способность требует осмысления, чтобы противостоять соблазну запрограммированных государством режимов чувствования и сохранить пространства для альтернативных аффективных форм и опыта. Представление о контроле государства над аффективной сферой получит дальнейшее развитие при рассмотрении эмоционального климата и атмосферы, к которому мы переходим.

Эмоциональный и аффективный климат и атмосфера

Эмоциональный климат и атмосфера

В социально-психологических исследованиях когнитивный подход к эмоциям используется для понимания их производства и циркуляции. В них предлагается некий шаблон для работы с различными эмоциональными и политическими масштабами эмоциональности, которые включают воздействие событий и мест. В центре большинства этих исследований находится воздействие терактов, насилия и конфликтов. Например, Сусана Конехеро и Ициар Эчебаррия предприняли исследование теракта в Мадриде 11 марта 2004 года, в результате которого погиб 191 человек и еще 1500 получили ранения (Conejero and Etxebarria 2007). В этой работе выявляется взаимодействие личных эмоций, эмоционального климата и эмоциональной атмосферы при помощи определения того, кто именно испытывает или воспринимает эмоции: