Пространство Откровения

Это всегда удивляло Ану. Если предварительная боль не заставляет вовремя отдернуть пальцы, то зачем она вообще нужна? И даже когда Хоури узнала, что промежуток между двумя ощущениями имеет вполне логичное психологическое объяснение, этот феномен все равно казался ей чуть ли не издевательством.

Вот такое первое предупреждение она получила и сейчас, сидя с Вольевой в «Пауке». Та сообщила, кому, как ей кажется, принадлежит лицо на дисплее. Карине Лефевр, сказала она. И Хоури ощутила легкий шок, как эхо, летящее впереди будущего сильного потрясения. Очень слабое эхо, а затем мгновение тишины.

И наконец настоящий удар.

— Как такое может быть? — спрашивала Хоури, еще не успев мало-мальски прийти в себя. — Это же невероятно! В этом нет никакого смысла!

— А по-моему, смысла тут предостаточно, — возразила Вольева. — Теперь все складывается в картину. И отмахнуться от фактов нельзя.

— Но все же знают, что она умерла! Не только на Йеллоустоне знают, но и во всем цивилизованном космосе! Илиа, она погибла, и это была страшная смерть! Мадемуазель не может быть Кариной Лефевр!

— А я думаю, очень даже может. Манукян сказал, что нашел ее в космосе. Вероятно, так и было. Он обнаружил Карину Лефевр дрейфующей вблизи Завесы. Скорее всего, посетил ее раздавленный корабль с целью наживы, обнаружил там Карину и привез на Йеллоустон. — Тут Вольева остановилась перевести дух, но не позволила Хоури вклиниться. — Можно такое допустить? Можно. По крайней мере, это позволяет связать ее с Силвестом и понять, почему она хочет его уничтожить.

— Илиа, я читала о том, что с ней произошло! Ее разорвало гравитационными флуктуациями вблизи завесы. Манукяну некого было спасать!

— Конечно некого — в том случае, если Силвест не солгал. Не забывай: обо всем, что там произошло, мы можем судить только с его слов. Ни единой записи приборов не сохранилось.

— Ты хочешь сказать, что она не погибла?

Вольева приподняла руку, она всегда так делала в тех случаях, когда Хоури понимала ее не вполне точно.

— Нет… Возможно, она и в самом деле умерла, но не так, как рассказывал Силвест. А может, умерла не в том смысле, как это понимаем мы. И сейчас она жива, но не по-настоящему… хоть ты и видела ее собственными глазами.

— Я ее почти не видела. Только ящик, в котором она ездит!

— И ты решила, что она герметик, поскольку пользуется чем-то похожим на паланкин. А ведь нельзя исключать умышленную попытку ввести тебя в заблуждение.

— Но ее же разорвало в клочья! Это доказано!

— А если Завеса не убила ее? Лефевр пережила нечто ужасное — но именно пережила. Возможно, что-то спасло ее.

— Силвест должен знать!

— Может быть, он не смеет признаться в этом самому себе. Надо поговорить с ним. Пригласим его в «Паука», здесь нас не потревожит Садзаки. — Вольева еще не окончила фразу, как ее браслет чирикнул и на экране появилось лицо с глазами, спрятанными за бесцветными полусферами. — Заговори о черте, увидишь его рога, — выругалась Вольева. — В чем дело, Кэлвин? Вы ведь Кэлвин?

— В данный момент, — ответил мужчина. — Хотя боюсь, очень скоро Садзаки перестанет считать меня полезным.

— О чем вы? — Не дожидаясь ответа, Вольева сказала: — Мне необходимо поговорить с Дэном. Это срочно, и буду весьма признательна…

— Думаю, то, что имею сообщить я, не менее важно, — ответил Кэлвин. — Это о вашем агенте, Вольева. О ретровирусе, которого вы выкормили.

— А что с ним?

— Он, видите ли, работает не так, как ожидалось. — Кэлвин отступил назад, и Хоури увидела за ним капитана — серебристого, покрытого слизью, как статуя, по которой ползают слизни. — Мне кажется, ваш ретровирус только ускоряет смерть.

Глава двадцать четвертая

Гадес, Дельта Павлина, гелиопауза, год 2566-й

Силвест не заставил себя долго ждать. К его неудовольствию, с Вольевой оказалась Хоури — женщина, спасшая ее на Ресургеме. Если Вольева была чем-то вроде неизвестной переменной в его планах, то с Хоури дела обстояли еще хуже, так как Силвест совершенно не мог понять, куда клонятся ее симпатии — то ли на сторону Вольевой, то ли на сторону Садзаки, а может, на чью-то еще. Впрочем, полностью разделяя тревогу Кэлвина, он решил выбросить эти вопросы из головы.

— Ускоряет смерть? Что вы хотите этим сказать?

— Именно это, и ничего больше, — заставил его проговорить Кэлвин, прежде чем женщины успели прийти в себя. — Вирус был введен согласно вашим инструкциям. Но дело выглядит так, будто мы сделали чуме мощную питательную инъекцию. Она распространяется быстрее, чем раньше. Если бы я не полагался на вашу честность, то сказал бы, что ретровирус фактически помогает болезни.

— Черт побери! — выругалась Вольева. — Извините, не сдержалась. Я от усталости с ног валюсь.

— И это все, что вы можете нам ответить?