Против часовой стрелки

Ехали медленно. Напротив 2-ой Хуторской располагались два маленьких парка. Все деревья в них мутировали странным образом: обзавелись жёлто-малиновыми листьями и немного прибавили в размерах. Поговаривали, что именно такие, с виду почти не изменившиеся, и есть самые страшные. Если от деревьев-людоедов знаешь чего ожидать, то вот такие могут газом усыпить на радость какого-нибудь монстра, могут перед тобой корнями яму разверзнуть, а могут и вовсе уколом веточки превратить в такое же дерево. Правда это или нет? Не знаю. В современном мире много чего рассказывали. Человек вообще имеет склонность придумывать объяснение тому, чего не понимает. С этого начались религии. На этом держится фольклор современного мира.

Когда жили в северном лагере, там была традиция — вечерами, перед костром, рассказывать всё, о чём знаешь или слышал. Появился этот обычай для того, чтобы иметь представление о новом, опасном для человека, мире. Завершилось тем, что байки начали травить настолько неправдоподобные, что я быстрее поверю в Колобка, как в историческую личность. Рассказывали об изменённых размером с девятиэтажный дом; о разумных псах, способных воевать наравне с человеком; о группе подводных лодок, которые после апокалипсиса начали атомными ударами очищать Землю; слышал истории о третьей танковой дивизии, которая двигается с востока и вот-вот очистит Россию от монстров; о подземном народе, сихирти, который способен магией навести порядок; о машине времени, которая переносит в доапокалиптические времена; рассказывали о кошках, которых можно приручить и навсегда почувствовать себя в безопасности; много фантазировали о крысах-переростках, которые путешествуют стаями и сжирают людей целыми поселениями; об изменённых, сохранивших человеческий разум, и теперь управлявших поселениями людей; о героях, в одиночку очищавших Землю от скверны; об инопланетянах, устроивших анархию на первой подвернувшейся планете; о таинственной корпорации, которая заколачивает невообразимые деньги на развернувшихся перед остатками человечества бедствиях; о реинкарнации Иисуса/Мухаммеда, который собирает под своими знамёнами воинов света и добра; об исполнителе желаний в Сколково; о демонах, которые стали наведываться в наш мир, собирать заблудшие души; о людях-оборотнях, которые втираются в доверие попутчикам, а потом перегрызают глотки; о фиолетовом грузовике, водитель которого сумасшедший псих — в кузове его машины пыточный филиал средневековой инквизиции; о людях-вампирах, которые путешествуют только ночью и стороной их обходят даже кошки; о США, где жизнь сохранилась в том виде, в каком и была, а не помогают они остальным, так как только на экране были смелыми; о бессмертных горцах, организовавших лагеря беженцев там, куда ни одна тварь добраться не может.

Эти и многие другие истории не выдерживали хоть маломальской критики. Стоило задать несколько вопросов, и рассказчик начинал огрызаться, а основным доводом становилось: «Это видел человек, словам которого стоит верить». Естественно, что мы прекратили вмешиваться. Для людей в постапокалиптическом мире такие рассказы стали своеобразной заменой телевизора.

Самым удивительным, что мы с женой слышали на этих посиделках, стала история о семейной паре, которая путешествует на бронированным грузовике. Уничтожает монстров и спасает людей. Почему-то ни единая живая душа, не связала нас и эту историю. Хотя она, процентов на девяносто, была правдива. На нашем КамАЗе мы проехали от Лиссабона до Провидения, от Иерусалима до Мурманска. Много чего встречали, многих спасли, много навидались и ещё на большее надеялись.

Люди они такие… не видят того, что под носом, но верят в то, чего нет.

Старая жизнь сдаёт позиции по всем фронтам. Скоро не останется привычных нам животных, растений, насекомых… Скоро не останется нас. Некому будет рассказывать об Ангелах Жизни.

В парках напротив 2-ой Хуторской никого из крупных монстров не водилось. Негде им там было прятаться. Это не парк сельскохозяйственной академии Тимирязева. И не Ботанический сад. Но в сторону мутировавших деревьев я всё равно поглядывал.

Ира вела наш грузовик достаточно быстро для современного мира, когда на каждом углу есть возможность врезаться во что-нибудь неожиданное и нежданное. Я не беспокоился, что нас встретят на Трёшке. Не те места, чтобы засады устраивать. Скорее всего, там всё забито разграбленными и проржавевшими машинами тех несчастных, кто пытался сбежать из гибнущего города на своём транспортном средстве.