Против течения. Десять лет в КГБ

Нам читали лекции о наиболее значительных зарубежных разведывательных и контрразведывательных организациях и методах их работы. Инструктор, читавший нам эти лекции, подполковник Халтуев, говорил о высоком уровне профессионализма ЦРУ, британской разведывательной службы МИ-6, французской и немецкой разведок. Подробно говорил он также о мастерстве и дотошности таких контрразведывательных служб, как американское Федеральное бюро расследований, английская МИ-5, службы Западной Германии и Франции, которые хотя и не в силах парализовать деятельность КГБ, все же могут быть вполне эффективны в деле разоблачения агентов КГБ и ГРУ в своих странах.

На лекции, посвященной Японии и прочитанной одним из высоких чинов КГБ, мне впервые открылось, почему Япония так важна в качестве базы для разведывательной деятельности и почему она играет столь особую роль в сборе секретной информации политического, военного и технологического характера. В других странах свободного мира службы контрразведки преуспели в аресте и высылке множества советских граждан, уличенных в сборе научной и технологической информации. Особенно большое число их было выслано из США, Великобритании, Франции и Италии, тогда как японская контрразведка очень слаба.

Как указал лектор: „Советский Союз может сконцентрировать интенсивные усилия на Японии, и при этом мы не должны ограничиваться лишь сбором научной или технологической информации. Мы можем использовать Японию как базу для получения всего, что нам нужно. Мы можем добывать огромное количество информации политического, экономического и военного значения, причем информации, касающейся не только Японии, но и сведения о США, Южной Корее, КНР”.

После нескольких месяцев лекционных занятий наступило время перебраться в Москву для практики. Нас расквартировали в большом особняке на одной из улиц возле Зубовской площади. Извне он выглядел, как большинство слегка запущенных старых особняков, некогда принадлежавших былой аристократии. Внутри же он был копией резидентуры КГБ за границей. Поскольку функции резидентур, в какой бы части света они ни были, одинаковы, планировка офисов в них тоже стандартная, а посему можно было вообразить, что ты не в Москве, а в столице любой другой страны.

Каждый день мы отправлялись в разные районы Москвы с особой миссией — встречаться со своими „агентами'" и уходить от слежки. Мы совершенствовали технику, чтобы через через несколько недель или месяцев быть готовыми применять ее всерьез. Мне это дело нравилось. Я с азартом пытался переиграть профессионалов и более всего любил разгадывать ходы „противника”.

Совершенствуясь в навыках, необходимых всякому разведчику, мы закладывали и изымали документы из тайников, сигнализировали о вызове на срочные встречи, принимали радиодонесения от „агентов”, находящихся за несколько кварталов от нас, а чаще всего практиковались в ведении наружного наблюдения.

Наружное наблюдение используется прежде всего для одной из двух целей: выяснить, куда направляется объект слежки, или же, дав ему возможность обнаружить слежку, заставить его нервничать и таким образом помешать его действиям. Последнее может повергнуть объект слежки в панику и вынудить к поспешным шагам, порой весьма много говорящим филеру.

Однако следить так, чтобы тебя не заметили, — дело куда более трудное, особенно в городе, когда вокруг полным-полно людей. И поэтому слежка, как правило, ведется группой филеров. Если один агент потеряет объект слежки из виду, в дело вступает другой агент. Слежка такого рода — дело мудреное, и потому мы практиковались в ней постоянно, охотясь друг за другом по всей Москве.

Нас поставили в известность, что во время тренировок за нами в любое время может быть установлена слежка, причем вести ее будут профессионалы из Управления наружного наблюдения. Заподозрив слежку, надо было убедиться в справедливости подозрений, и, если таковая подтвердилась, — „трубить отбой” и возвращаться на базу. Потом надо было отчитаться: где и как ты засек филера, что сделал, чтобы убедиться в наличии слежки. Если ты не заметил „хвост”, считается, что ты провалился. Провалом считается и сообщение о наличии слежки, когда таковой на самом деле не было.

Офицеры, выступавшие в роли агентов, и те, что вели слежку, должны были потом представить детальные рапорты о том, как ведет себя в той или иной ситуации курсант, о том, насколько он сообразителен и выдержан. Завершить эту фазу тренажа с отличными отметками трудно. В школе ходили слухи, что, если курсант сумеет дважды обвести профессионалов, они тогда сделают все возможное, чтобы в конце концов провалить его.