Против течения. Десять лет в КГБ

В процессе работы с Джоном мне открылся новый уровень журналистики, в Советском Союзе не известный. Я сам пользовался репутацией профессионального журналиста, но мне никогда не были известны даже самые элементарные основы подлинной журналистики. В книге Джона все, до последней мелочи, должно было быть точным, подлежало проверке и перепроверке с точки зрения соответствия правде. Только после этого речь могла идти о публикации. Я был в приподнятом настроении от того, что могу выплескивать наружу всю правду, которую мне так долго приходилось таить в себе. В процессе работы меня вдруг осенило: как и Джон, я ведь теперь тоже могу безбоязненно проявлять свое писательское мастерство — каково бы оно ни было, — чтобы рассказать правду о КГБ и советской системе.

Книга потребовала от Джона трех лет напряженной работы, и окончательный результат этих трудов (под названием „КГБ сегодня. Невидимые щупальцы”) появился в США в мае 1983 года. Поскольку там описывались операции КГБ во всем мире, книга была переведена на многие языки, включая и японский. Книга эта открыла глаза многим людям во всех частях света, и я горд, что приложил руку к этому благому делу.

Я с нетерпением ждал момента, когда „КГБ сегодня” появится в книжных магазинах Японии. Я считал, что книга эта, рассказывающая об операциях КГБ в Японии, о том, какие цели СССР преследует в этой стране, хоть в какой-то мере поможет мне оплатить свой моральный долг японскому народу. То, что после выхода книги, в Японии был поднят ряд важнейших вопросов о деятельности КГБ, — это факт общеизвестный. 10 декабря 1983 года я выступил на пресс-конференции в Вашингтоне, и большинство присутствовавших на ней иностранных журналистов были японцами. Многие из них с тревогой и ужасом отнеслись к информации о том, каким неисчерпаемым кладезем секретных сведений для КГБ стала их страна.

С тех пор так называемое „дело Левченко” обрело широкую популярность в Стране восходящего солнца, и эта популярность в значительной степени помогла мне достичь тех целей, ради которых и была задумана та книга. Я хотел показать японцам, что советская угроза их стране — реальна и крайне серьезна. Я хотел, чтобы они узнали о том, что КГБ уже столько лет работает против их страны и как он ухитряется использовать Японию в своих целях. Я хотел рассказать японскому народу, какими путями КГБ внедряется в журналистские круги, как оказывает влияние на телевидение, политические партии и правительство. В мои намерения никогда не входило поименное перечисление советских агентов в Японии. Но в конечном счете я решил все-таки назвать несколько имен, хотя решение это и далось мне с большим трудом. Но надо было дать ряд конкретных примеров, свидетельствующих о методах работы КГБ в Японии. Свою позицию по этому вопросу я неоднократно излагал в беседах с представителями японских средств массовой информации.

Чаще всего реакция японских газет, журналов, радио и телевидения была позитивной и объективной. Однако, учитывая значение представленного мною материала о советском влиянии в Японии, не было ничего неожиданного и в том, что в ряде публикаций некоторые журналисты постарались сделать все возможное, чтобы подвергнуть сомнению правдивость выдвинутых мною обвинений. Методы, к которым они прибегли, были довольно причудливыми и зачастую откровенно клеветническими, что послужило лучшим доказательством правдивости и ценности моих свидетельств.

Одна из таких наиболее грязных публикаций сводилась к дурно пахнущему утверждению, что мы с Джоном Барроном состоим в гомосексуальной связи и во время работы над его книгой „жили друг с другом”. Я легко распознал, чья это работа, поскольку в свое время мне и самому приходилось предпринимать аналогичные попытки манипулирования общественным мнением посредством распространения дезинформации. В „КГБ сегодня”, в частности, сообщается, что связанные с сексом инсинуации — излюбленный трюк КГБ, и справедливость этого сообщения как нельзя более убедительно подтвердил этот выпад против нас с Джоном Барроном, — выпад, который был не чем иным, как попыткой нейтрализовать взрывоопасную ситуацию.

У ряда японских журналистов не хватило мужества признать, что отношение Японии к Советам характеризуется различными послаблениями. Вместо этого они предпочли избрать меня козлом отпущения, нацелив весь свой гнев и досаду на критику моих действий и при этом полностью игнорируя те факты, с которыми Японии рано или поздно предстояло столкнуться.