Против зерна: глубинная история древнейших государств

Я не могу разрешить эти сомнения, не говоря уже о том, чтобы снять противоречия в трактовках того, что в течение тысячелетий подталкивало людей к выбору земледелия как доминирующего хозяйственного уклада. Общепризнанное объяснение, почти догма, сводится к интеллектуально удовлетворительному нарративу об интенсификации хозяйственных практик в течение шести тысячелетий. Первым импульсом интенсификации стала «революция широкого спектра» – эксплуатация большего числа ресурсов на низших трофических уровнях. Этот переход в Плодородном полумесяце был обусловлен растущим дефицитом (вследствие чрезмерной охоты?) крупной дичи как источника животного белка (зубров, онагров, оленей, морских черепах и газелей), т. е., говоря метафорически, дефицитом «низко висящих плодов» древней охоты. Последствия дефицита, видимо, усугубленные демографическим давлением, вынудили людей эксплуатировать те ресурсы, что были в изобилии, но требовали больше труда и, вероятно, были менее желательны и/или питательны.

Свидетельства революции широкого спектра встречаются в археологических раскопках повсеместно, например в них находят меньше костей крупных диких животных и больше крахмалистого растительного вещества, моллюсков, мелких птиц и млекопитающих, улиток и мидий. Приверженцы этой догмы считают, что логика революции широкого спектра была идентична переходу к сельскому хозяйству, причем по всему миру. Глобальный рост населения, особенно после 9600 года до н. э., когда климат улучшился, на фоне сокращения поголовья крупной дичи (четко задокументировано на Ближнем Востоке и в Новом Свете) вынудил охотников-собирателей интенсифицировать собирательство. Усугубив давление на ресурсы своей природной среды, они были вынуждены работать больше, чтобы добыть пропитание. С этой точки зрения революция широкого спектра – первый шаг на долгом пути постепенного увеличения тяжести труда, которое достигло своего логического завершения в неустанной работе в рамках плужного земледелия и животноводства. В большинстве версий этого нарратива революция широкого спектра и сельское хозяйство оказываются вредны для питания, ведут к ухудшению здоровья и повышению смертности.

Во многих регионах демографическое давление на экологическую систему как объяснение революции широкого спектра противоречит имеющимся данным. Оказывается, что «революция» происходила в условиях, где демографическое давление на ресурсы было небольшим. Вполне вероятно, что более влажный и теплый климат после 9600 года до н. э. способствовал росту изобилия растений (например, на аллювиальных равнинах Месопотамии), которые можно было собирать, но это не объясняет фиксируемый в археологических находках дефицит питательных веществ. Нет никаких сомнений в том, что революция широкого спектра действительно имела место, но до сих пор непонятны ни ее причины, ни ее последствия.

Вопрос о развитии сельского хозяйства три или четыре тысячелетия спустя решен вполне однозначно: возрастало демографическое давление, оседлым охотникам и собирателям было все сложнее перемещаться, они были вынуждены извлекать больше ресурсов из своего природного окружения посредством более высоких затрат труда, численность крупной дичи сократилась или она исчезла совсем. Это не похоже на либеральную историю человеческих изобретений и прогресса. Технологии растениеводства были давно известны и иногда использовались, дикие растения регулярно собирались, а их семена хранились, все инструменты для переработки зерна были под рукой, и даже одно или два отловленных животных держались про запас, однако выращивание урожая и разведение скота не считались главными способами пропитания из-за затрачиваемого на них труда. Большая его часть объяснялась необходимостью защищать упрощенный искусственный ландшафт от природы, из него исключенной: от других растений (сорняков), птиц, пасущихся животных, грызунов, насекомых, ржавчины и грибковых инфекций, которые угрожали монокультурам. Сельскохозяйственная пашня была не только трудоинтенсивной, но также хрупкой и уязвимой.

Поздненеолитический многовидовой переселенческий лагерь: идеальный эпидемиологический шторм