Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

— Я Том Каллен. Но я не умею читать. Я доучился до третьего класса, но потом мне исполнилось шестнадцать лет, и отец забрал меня из школы. Он сказал, что я уже слишком большой, чтобы учиться.

«Отлично, — подумал Ник. — Я не могу разговаривать, а он не умеет читать». Он с отчаянием посмотрел на незнакомца.

— Но, мистер, вы же упали! — воскликнул Том Каллен. — Право слово, вы упали.

Ник спрятал карандаш и блокнот и покачал головой. Затем поднес руку ко рту и снова покачал головой. Поднеся руку к ушам, повторил то же самое.

На лице Каллена появилось удивление:

— Болят зубы? У меня тоже как-то болели. Хи-хи, это больно. Да? Право слово!

Ник отрицательно покачал головой и снова попытался объяснить, что не может ни слышать, ни говорить. На этот раз Каллен предположил, что у Ника болят уши. Он не сводил с Ника сияющих глаз. Ему вот уже целую неделю не приходилось никого видеть.

— Вам больно говорить? — спросил он, но Ник в это время рассматривал разбитый велосипед и не заметил, что к нему обращаются. Тогда Том подергал его за плечо и повторил вопрос.

Человек на велосипеде показал рукой на свой рот и покачал головой. Потом он отодвинул велосипед ногой и уставился в витрину магазина мистера Нортона. По-видимому, он увидел там то, что хотел, потому что решительно направился ко входу. Если он захочет войти вовнутрь, то ничего не получится: магазин заперт на замок. Мистер Нортон уехал из города. Почти все заперли свои дома и уехали из города, кроме мамы и миссис Блекли, и теперь обе они мертвы. Вот не-разговаривающий человек пытается открыть дверь. Том должен сказать ему, что не стоит пытаться, хотя на двери и висит табличка «ОТКРЫТО». «ОТКРЫТО» — это неправда. Тому и самому жаль, потому что он очень любит крем-соду. Это гораздо лучше, чем виски, после которого ему сперва стало хорошо, потом захотелось спать, а потом отчаянно разболелась голова. Он попытался уснуть, но ему почему-то все время снился дурацкий сон про человека в черном сюртуке, как у его преподобия Дейфенбейкера. Во сне этот человек плохо относился к Тому, и Том понял, что он плохой человек. Виски Том выпил только потому, что не ожидал такого эффекта, хотя отец и мать в свое время предупреждали его, но теперь никого из них нет, и что же? Теперь он может делать все, что захочет.

Но что это там делает не-разговаривающий человек? Поднимает с тротуара кирпич и… что? Разбивает окно мистера Нортона? Трах! Черт побери Тома, если это не происходит на самом деле! А теперь он забирается вовнутрь, открывает изнутри дверь…

— Эй, мистер, вы не должны этого делать! — крикнул Том дрожащим от возмущения голосом. — Это незаконно! Не-законно! Разве вы не знаете?

Но мужчина уже проник в помещение и даже не оглянулся на Тома.

— Вы что же, глухой? — изо всех сил заорал Том. — Право слово! Вы что же…

Он умолк. С лица стерлось какое-бы то ни было выражение. Он снова напоминал отключенного робота. Ни для кого из жителей Мэя не было бы неожиданностью увидеть в Томе подобную метаморфозу. Он мог бродить по центральной улице со счастливой улыбкой на лице, заглядывая в витрины магазинов — и вдруг замирал, будто вкопанный, без тени мысли на лице. Кто-нибудь в таких случаях говорил: «А вот и Том!», и все присутствующие начинали хохотать. Если при этом присутствовал отец Тома, то он пытался пинками вывести сына из этого состояния. Но отец находился рядом с ним все реже и реже. В первой половине 1985 года у него начался бурный роман с официанткой гриль-бара, рыжеволосой Ди-Ди Пакалетт (больше всего ее раздражали шутки по поводу ее имени), и около года назад она и Дон Каллен сбежали вместе из городка. Вскоре после этого их видели неподалеку, в мотеле Слапота, но потом их следы затерялись.