Протопоп Аввакум и начало Раскола

«…распространился язык мой и бысть велик зело, потом и зубы быша велики, а се и руки и ноги велики, потом и весь широк и пространен, под небесем по всей земле распространился, а потом Бог вместил в меня небо и землю и всю тварь. Мне же молитвы безпрестанно творящу (…) и бысть того времени на полчаса и больши, и потом возставши ми от одра лехко и поклонившуся до земля Господеви, и после сего присещения Господня начах хлеб ясти во славу Богу»[1523].

Таким образом, Аввакум уподобился Аврааму: согласно его «Откровению», изложенному в Палее[1524], ему, заключенному в тесной тюрьме, Бог даровал небо, землю и всю вселенную! Не переставая думать о своей скорой кончине, он видел в этом знамении одобрение и поддержку. Можно быть уверенным в том, что после этого он с удвоенной энергией продолжил свою деятельность.

В течение лета узнали, что сотник Акишев, закончив свой двухгодичный срок пребывания в Пустозерске, собирается к новому году вернуться в Москву[1525]. Поручал ли ему воевода доставить официальные сообщения, в которые можно было вложить что надо из «сказок», согласился ли он просто взять на себя добавку грамот, чтобы перевезти их тайной почтой – как бы то ни было, это был необыкновенный гонец и заключенные решили воспользоваться им в полной мере.

Лазарь, не получивший ответа на свое первое обращение, составил второе: не соблаговолит ли царь приказать воеводе отправить, не вскрывая, два тайных заявления, в которых он, Лазарь, умолял его помочь его жене Домне и трем детям. Уже пять лет бродят они из дома в дом, не имея ни пищи, ни крова, изнывая от голода и холода. Здесь милостыни не попросить: у злосчастных здесь у самих хлеба нет и питаются они одной квасной гущей. Прикажи, чтобы ее с малолетними перевезли на Русь, куда сам захочешь[1526].

Аввакум написал длинное послание царю. Правда, дело было сделано и не подлежало больше обсуждению. Но горе и потери, возможно, смягчили сердце царя: 3 марта царица Мария умерла от родов[1527], а 18 июня умер царевич Симеон, в возрасте четырех лет[1528]. Само небо, казалось, ему посылало одно предупреждение за другим. Вся Украина была охвачена мятежом. Крымскими татарами на Днепре была разбита целая армия. Вся Москва была охвачена пожаром[1529]. Что, если рассказать ему теперь о видении в день Успения в церкви святителя Николы, а также о видении во время последнего поста, неужели он не даст себя поколебать? Другие уже потеряли всякую надежду, но Аввакум не мог примириться с мыслью, что Алексей для него потерян навсегда. Он пишет:

«Царь государь и великий князь Алексей Михайлович, многажды писахом тебе прежде и молихом тя, да примиришися Богу и умилишися в разделении твоем от церковного тела. И ныне последнее тебе плачевное моление приношу, – ис темницы, яко из гроба, тебе глаголю: помилуй единородную душу свою и вниди паки в первое свое благочестие, в нем же ты порожден еси с прежде бывшими тебе благочестивыми цари, родители твоими и прародители. (…)

И не покручинься, царю, что тако глаголю ти: ей, истинна тако. Господин убо есть над всеми царь, раб же со всеми есть Божий. Тогда ж наипаче наречется господин, егда сам себе владеет и безместным страстем не работает, но споборника имея благочестива помысла, непобедимого самодежца безсловесных страстей, иже всех матеря похоти всеоружием целомудрия низлагает. (…)

Блядословят о нас никонияны, нарицают раскольниками и еретиками в лукавом и богомерском Жезле, а инде и предотечами антихристовыми. Не постави им Господь греха сего, не ведят бо, беднии, что творят. Ты, самодержче, суд подымеши о сих всех, иже таково им дерзновение подавый на ны.