Протопоп Аввакум и начало Раскола

Прости, Михайлович, свет, либо потом умру, да же бы тебе ведомо было, да никак не лгу, ниж притворяяся, говорю: в темнице мне, яко во гробу сидящу, что надобна? Разве смерть? Ей, тако.

Некогда мне молящюся о тебе з горькими слезами от вечера и до полунощи и зело стужающу Божеству, да же бы тебе исцелитися душею своею и живу быти пред Ним, и от труда своего аз многогрешный падох на лицы своем, плакахся и рыдая горко, и от туги великия забыхся, лежа на земли, и видех тя пред собою, или ангела твоего умиленна стояща, подпершися под лице правою рукою. Аз же возрадовахся, начах тя лобызати и обымати со умиленными глаголы. И увидех на брюхе твоем язву зело велику, исполнена гноя многа, и убоях, вострепетах душею, положих тя взнак на войлок свой, на нем же молитвы и поклоны творю, и начах язву на брюхе твоем, слезами моими покропляя, руками сводити, и бысть брюхо твое цело и здорово, яко николи же боле. Душа ж моя возрадовалася о Господе и о здравии твоем зело.

И паки поворотив тя вверх спиною твоею, видех спину твою загнившу паче брюха, и язва больши первыя явихся. Мне ж, тако же плакавшуся, руками сводящу язву твою спинную, и мало посошлася, и не вся исцеле.

И очютихся от видения того, не исцелих тя всего здрава до конца. Нет, государь, большо покинуть мне плакать о тебе, вижу, не исцелеть. Ну, прости ж, Господа ради, дондеж увидимся с тобою».

Сообщив еще о других знамениях, которые он получил по милости Божией, Аввакум преднамеренно тут же заканчивал послание, видимо желая оставить царя под впечатлением той последней и страшной встречи с горними силами, которая у него была.

«По сем, государь, мир ти и паки благословение, аще снабдиши, о нем же молю твою царскую душу; аще ли же ни, буди воля твоя, яко ж хощеши. Не хотелось боло мне в тебе некрепкодушия тово – веть то всячески всяко будем вместе; не ныне, ино тамо увидимся, Бог изволит»[1530].

После этого обращения к суду Божиему царю оставалось лишь сдаться, иначе все взаимоотношения между протопопом и им были в сем мире раз и навсегда кончены.

Отъезд сотника заставил себя ждать; его преемник Иларион Ярцев занялся приемкой узников лишь 20 сентября[1531]. Но еще до этого была оказия на Мезень: добряк Поликарп, посланный Анастасией, отправлялся в путь в первых числах месяца. Ему была передана, для большей уверенности, копия послания Аввакума; она ведь предназначалась столько же верующим, сколько и царю. Ему доверили еще одну большую драгоценность: подлинник «Ответа православных», законченный наспех и теперь начисто переписанный. Автор подписался зашифрованным образом «гонителей ради»: имя автора было обозначено цифрой 258, а его священнослужительский сан цифрой 155. Складывая цифровые значения, придаваемые буквам славянского алфавита, – находили соответствующие слова. Эта тайнопись в те времена часто применялась. В результате для посвященных получалось: «диакон Феодор»[1532]. Строго православное содержание этого труда было подтверждено всеми четырьмя узниками, «пустозерскими отцами». Иван Аввакумович должен был дать верному человеку переписать хорошим почерком и книгу, и послание и затем переслать их и Соловки, и в Москву[1533].