Процентная афёра

ей, ничего опасного, незаконного или скандального. Так что она делает? Она

удирает посреди ночи, собираясь, черт знает, куда - для чего? Чтобы украсть

драгоценности короны, насколько я знаю! Подумать только, я поставил охрану у ее

дома, чтобы она была в безопасности! Мне следовало приковать девчонку к

кровати». Он надел свою бобровую шляпу на голову. «Ну, все больше не выйдет.

Она может прийти домой, выглядя эдакой скромницей, и эти зеленоватые глаза

невинны, как у младенца. На этот раз это не сработает. Я ухожу»

Он повернулся уходить, когда охранник хихикнул.

«И ты уволен. Получишь чек, когда сообщишь, что она в безопасности

дома».

* * * *

Его клуб был почти пуст. Некоторые пожилые джентльмены играли в

вист, а группа модников в эркере дегустировала нюхательные смеси.

10

«Где все?» - спросил Форрест одинокого джентльмена, растянувшeгoся в

одном из кожаных кресел с бутылкой.

«Те, кто не cмогли этого избежать, находятся на музыкальном вечере

леди Уиндхэм. Куча других на премьере в Ковент-Гарден. Новые хористки». Он

налил себе еще один стакан напиткa. «А те, у кого есть деньжата», сказал он с

гримасой от чиханий на всю комнату и состояния своих собственных финансов, «в

этом новом игровом caлoне леди Амберкрофт, который весь бурлит».

Итак, есть еще одно дело, решил виконт, нежно улыбаясь

воспоминанием о романтическом перерыве с Розалин Амберкрофт. Леди Эос была

именно тем, что ему нужно, чтобы раз и навсегда избавить свой ум от Сидни

Латтимор, даже если это означало снова выйти во влажную ночь.

Леди Амберкрофт была недоступна, сообщил ему дворецкий, когда взял

шляпу виконта, перчатки и трость. Возможно, если бы лорд Мейн посетил

карточные комнаты, ее светлость могла бы быть свободна позже, подмигнул слуга.

И, возможно, свиньи начали бы летать, презде чем виконт Мeйн встанет

в очередь за милостью любовницы. Впрочем, он уже был здесь. Форрест подумал, что он может выпить стаканчик-другой лучшего коньяка Розалин, расслабиться и

посмотреть, нет ли какой-нибудь интересной игры.

Он поставил монету на красное, затем пошел прочь, не дожидаясь

выигрыша. Он сыграл одну или две раздачи в vingt et un, решил, что ему не

нравятся кружевные манжеты дилера, и пошел дальше.

Казалось, что за столом фаро происходило что-то любопытное, поэтому

виконт направился в этом направлении, остановившись посмотреть, как его друг

Коллингвуд бросает кости, сделать ставку. Форрест позвякивал своим выигрышем, держа его одной рукой, когда он подошел к столу фаро.

Все места были заняты, и зрители стояли в два ряда позади игроков.

Виконт обошел ту сторону, где его рост позволял бы ему наблюдать за

происходящим. Он лениво потянулся к другому напитку на подносе официанта, затем повернулся к столу.

Он не заметил, что монеты катятся на толстый ковер. Стакан

выскользнул из пальцев лорда Мейна, проливая вино на его белые штаны

из персидского атласа.

«О, черт».

Глава 19

Репутация Рулетки

Было темно, ее капюшон был поднят. Он не мог быть уверен. Затем она

обернулась, и одна из этих проклятых кудряшек цвета пекинеса замерцала при

свечах.

Виконт собирался уйти. На этот раз он действительно собирался. Если

10

мисс Латтимор хочет играть в уток и драконов со своим добрым именем, это ее

дело, а не его.

«Пожалуйста, джентльмены», услышал он, когда она прошла мимо, дрожь в голосе, «я не хочу больше играть. Видите? У меня не осталось денег. Вы

oтыграли все это обратно, поэтому вы не можете сказать, что я вела себя

неспортивно». Ноги виконта отказались сделать еще один шаг, независимо от того, что приказала его голова.

Человек с острыми чертами лица сказал, что они возьмут ее расписки, и

эта толстая старая игральная карта епископ Нуджи заявил, что она должна ему

двадцать фунтов за его долю. Лорд Мейн был готов дать Сидни немного повариться

в своем соку, чтобы преподать ей урок. Затем он увидел, как кто-то положил руку

ей на плечо. Затем он увидел красный цвет.

Виконт отмахнулся от зрителей, как от мух.

«Нет, я никому не должна», заявила Сидни. «Я не приму ни ваших денег, ни ваших советов. Я иду домой». Она не знала, позволят ли негодяи ей этo; она не

знала, будут ли ее ноги нести ее. Она даже не хотела думать о том, чтобы уйти

оттуда одна, в темноте, рядом никого нет.

Дед всегда говорил: «Не показывай страха», поэтому она подняла

подбородок. «Не думаю, что вы играете честно». В этот момент кто-то бросил

рулон монет через плечо Сиднея в сторону епископа. Она повернулась, чтобы

отказаться, прежде чем она заплыть в более глубокие воды, если это было

возможно. Или, если это имело значение, теперь, когда она все равно тонула. «Я

не...» Слова исчезли, когда она увидела, кто стоял за ее стулом.