Процесс

– В этом нет необходимости, вы слишком предупредительны – она и не знает ничего, потому что с утра не была дома, а в комнате все уже привели в порядок, сами посмотрите.

И она отворила дверь в комнату г-жи Бюрстнер.

– Спасибо, я вам верю, – сказал К., но все же подошел к открытой двери. Только луна слабо освещала комнату. Насколько он смог различить, все было на своих местах, а блузка больше не висела на оконной ручке. В глаза бросались разве что подушки на кровати – на них падал лунный свет.

– Эта девушка часто приходит домой поздно, – сказал К. и посмотрел на г-жу Грубах так, будто она за это отвечала.

– Дело молодое, – сказала г-жа Грубах извиняющимся тоном.

– Конечно, конечно, – сказал К. – Но ведь так можно и слишком далеко зайти.

– Это точно, – сказала г-жа Грубах. – К сожалению, я много такого повидала. Как вы правы, г-н К.! Может быть, даже в этом случае. Не хочу клеветать на г-жу Бюрстнер, она милая, хорошая девушка, вежливая, аккуратная, пунктуальная, работящая, я все это очень ценю, вот только надо бы ей держаться построже, поскромнее. Я ее в этом месяце уже два раза видела на улице под ручку с двумя разными господами. Стыдно говорить – вот как на духу, рассказываю только вам, г-н К., – но, тут уж некуда деваться, придется поговорить и с ней самой. И это не единственное, что мне кажется в ней подозрительным.

– К чему вы все это говорите? – К. так рассердился, что с трудом скрывал досаду. – И, кстати, вы неверно истолковали мое замечание по поводу этой девушки, я имел в виду совсем не то. Я искренне прошу вас воздержаться от любых бесед с ней, вы заблуждаетесь, я хорошо ее знаю, а все, что вы сказали, неправда. Хотя, возможно, я слишком много на себя беру – не хочу вам мешать, можете говорить ей что хотите. Доброй ночи.

– Господин К., – просительно начала г-жа Грубах, поспешив проводить К. до самой его двери, которую он уже открыл. – Я и не собираюсь пока разговаривать с этой молодой дамой, конечно же, я понаблюдаю за ней еще – я одному вам доверила то, что знаю. В конце концов, это в интересах всех жильцов, чтобы в пансионе соблюдались приличия, я только ради этого и стараюсь.

– Приличия! – воскликнул К., почти закрыв за собой дверь. – Если хотите блюсти приличия в пансионе, сперва выселите меня!

Он захлопнул дверь. Г-жа Грубах еще тихонько стучалась к нему, но он не обращал внимания. Спать, однако, совершенно не хотелось, и он решил проследить, в котором часу вернется домой г-жа Бюрстнер. Может быть, тогда удастся, как бы это ни было неуместно, перекинуться с ней парой слов. Облокотившись о подоконник и потирая усталые глаза, он даже задумался было, не наказать ли г-жу Грубах, убедив г-жу Бюрстнер съехать с квартиры одновременно с ним. Но тут же это показалось ему ужасным перебором, и он даже заподозрил себя в том, что подсознательно хочет сменить квартиру из-за утренних событий. А ведь это было бы не только на редкость нелепо и бессмысленно, но и достойно презрения. «Впрочем, презрения я не боюсь», – про себя заключил К.

Перед домом размеренным, четким шагом часового расхаживал взад-вперед солдат. К. был вынужден далеко высунуться из окна, чтобы его увидеть: солдат ходил прямо у стены дома.

– Здравствуйте! – крикнул ему К., но недостаточно громко, чтобы тот расслышал. Скоро, впрочем, стало ясно, что солдат дожидался служанку, которая ходила в заведение напротив за пивом и теперь появилась в ярко освещенном дверном проеме. К. прислушался к себе: не показалось ли ему на миг, что часовой приставлен к нему? – и не смог ответить на этот вопрос.

Устав глядеть в окно на пустую улицу, он лег на кушетку, предварительно чуть приоткрыв дверь в переднюю, чтобы и лежа увидеть, когда кто-то войдет в квартиру. Примерно до одиннадцати он пролежал на кушетке, мирно покуривая сигару. Потом не выдержал и вышел ненадолго в переднюю, как будто мог таким образом ускорить появление г-жи Бюрстнер.

У К. не было никакой особой надобности ее видеть, он даже не помнил толком, как она выглядит, но сейчас он хотел с ней поговорить и его раздражало, что она своим поздним возвращением вносит даже в концовку этого дня беспокойство и беспорядок. Это она была виновата в том, что он сегодня не поужинал и пропустил запланированный визит к Эльзе. Впрочем, и то и другое упущение он мог наверстать, зайдя в винный бар, где Эльза работала. Так он и собрался сделать, но позже, после разговора с г-жой Бюрстнер.