Процесс

Минула уже половина двенадцатого, когда на лестнице послышались шаги. К., погруженный в размышления, еще расхаживал по прихожей, как по собственной комнате, но тут же ретировался к себе. В квартиру вошла г-жа Бюрстнер. Запирая за собой дверь, она зябко кутала худые плечи в шелковой шали. В следующее мгновение она должна была исчезнуть в комнате, куда К., естественно, не полагалось заходить в полуночный час; значит, заговорить с ней следовало немедленно. Однако, к несчастью, К. забыл включить в своей комнате электрический свет и его появление из темноты смахивало бы на нападение и уж точно могло бы ее напугать. Оказавшись в безвыходном положении и не желая упустить момент, он шепотом позвал сквозь приоткрытую дверь:

– Г-жа Бюрстнер!

Это прозвучало как просьба, а не как оклик.

– Кто здесь? – спросила г-жа Бюрстнер и огляделась, широко открыв глаза.

– Это я, – сказал К. и выступил вперед.

– А, г-н К.! – с улыбкой сказала г-жа Бюрстнер и протянула ему руку. – Добрый вечер!

– У меня к вам небольшой разговор, вы позволите?

– Сейчас? – спросила г-жа Бюрстнер. – В такой час? Это довольно необычно, правда?

– Я с девяти часов вас дожидаюсь.

– Но ведь я была в театре и знать об этом не знала. Если вы хотели что-то со мной обсудить – хотя не могу себе представить, что бы это могло быть, – у вас часто бывали для этого и более удобные случаи.

– Повод для разговора возник только сегодня.

– В сущности, я ничего против не имею, только вот падаю с ног от усталости. Что ж, зайдите на минуту-другую в мою комнату. Здесь в любом случае разговаривать нельзя, мы всех перебудим, и тогда мне будет очень неудобно – не из-за них, а из-за нас. Подождите, пока я не включу свет у себя, и тогда выключите здесь.

К. сделал, как она велела, и даже больше – дождался, пока она тихонько позовет его еще раз, уже из своей комнаты.

– Садитесь, – сказала она и указала на кушетку, а сама, хоть только что и жаловалась на усталость, осталась на ногах у изголовья кровати и даже не сняла маленькую, но обильно украшенную цветами шляпку. – Так о чем вы хотели говорить? Сгораю от любопытства.

Она скрестила ноги.

– Вы, возможно, подумаете, что дело не такое срочное, чтобы обсуждать его прямо сейчас, но…

– Предисловия я всегда пропускаю, – сказала г-жа Бюрстнер.

– Это облегчает мне задачу. Сегодня утром в вашей комнате, в некотором смысле по моей вине, немного похозяйничали посторонние люди – против моей воли, но, как я уже сказал, по моей вине. Я бы хотел за это извиниться.

– В моей комнате? – спросила г-жа Бюрстнер и вместо того, чтобы оглядеть комнату, вопросительно посмотрела на К.

– Именно так, – сказал К., и они впервые посмотрели друг другу в глаза. – А как это случилось, не заслуживает описания.

– Отчего же, это как раз интересно, – сказала г-жа Бюрстнер.

– Нет, – сказал К.

– Что ж, выпытывать чужие тайны я не собираюсь, – сказала г-жа Бюрстнер. – Раз вы настаиваете, что это неинтересно, не стану возражать. А ваши извинения охотно принимаю, тем более что не нахожу никаких следов постороннего присутствия. – Она обошла комнату по кругу, чуть наклонившись, чтобы внимательно все рассмотреть, и остановилась у коврика с фотографиями. – Глядите-ка, мои фотографии и правда все перепутаны. Как это гадко. Значит, кто-то побывал в моей комнате без разрешения.

К. кивнул, проклиная про себя служащего Каминера, вечно неспособного совладать со своей дурацкой, бессмысленной жестикуляцией.

– Как странно: я вынуждена запрещать вам то, что вы сами должны были бы себе запретить, – а именно входить ко мне в комнату в мое отсутствие.

– Я же вам объяснил, – сказал К. и тоже подошел к коврику, – что это не я потревожил ваши фотографии. Но раз вы мне не верите, придется мне признаться, что следственная комиссия привела с собой трех служащих моего банка, которых я при первой возможности выгоню со службы: вероятно, это они трогали снимки. Да, здесь была следственная комиссия, – добавил К. в ответ на вопросительный взгляд девушки.

– Из-за вас? – спросила она.

– Да, – ответил К.

– Не может быть! – воскликнула девушка и улыбнулась.

– И тем не менее, – сказал К. – Так вы считаете, что я ни в чем не виноват?

– Ну, не то чтобы прямо ни в чем… – сказала девушка. – Я бы не хотела делать выводов, возможно чреватых последствиями, к тому же откуда мне знать, но ведь нужно быть прямо-таки серьезным преступником, чтобы по вашу душу прислали целую следственную комиссию. Впрочем, вы ведь на свободе – по вашему спокойному поведению я вижу, что вы не сбежали из тюрьмы, – так что, выходит, вы не могли совершить ничего такого уж преступного.

– Да, – сказал К., – но ведь следователи могли обнаружить, что я невиновен или не так виновен, как они думали.

– Конечно, могли, – сказала г-жа Бюрстнер самым любезным тоном.

– Вот видите, – сказал К. – У вас мало опыта в делах судебных.