Процесс

Так он лежал долго – и уже по-настоящему успокаивался. Поток мыслей не прекращался, но уже в темноте и без помех. Больше всего ему нравилось представлять себе Титорелли. Художник сидел в кресле, К. стоял перед ним на коленях, гладил ему руки и всячески его умасливал. Титорелли знал, чего добивается К., но притворялся, что не знает, чтобы его помучить. Но К. знал, что все у него получится, потому что Титорелли человек легкомысленный, податливый и не слишком совестливый, – непонятно, как вообще суд с таким связался. К. чувствовал: если где и возможен прорыв, то именно здесь. Его не сбивала с толку бесстыдная, устремленная в пустоту ухмылка Титорелли, он настаивал на своей просьбе и гладил Титорелли уже по щекам. Он не то чтобы очень старался, он был почти расслаблен и, уверенный в успехе, растягивал удовольствие. Вот как это просто – перехитрить суд! Словно повинуясь закону природы, Титорелли наконец нагнулся к нему и медленно, благосклонно прикрыл глаза, показывая, что готов исполнить просьбу, и крепко пожал К. руку. К. поднялся на ноги, ему, конечно, хотелось немного отпраздновать, но Титорелли былоне до увеселений – он приобнял К. и бегом потащил за собой. Вскоре они оказались в здании суда и побежали по лестнице, но не просто вверх – а то вверх, то вниз, скользя, как легкие лодочки по воде. Глядя под ноги, К. пришел к заключению, что такое красивое движение было бы непредставимо в его прежней, низменной жизни, и тут над его склоненной головой произошла метаморфоза. Свет, падавший до этого сзади, вдруг ослепительно засиял впереди. К. посмотрел вверх, Титорелли кивнул ему и развернул его в другую сторону. К. снова оказался в коридоре суда, но все здесь было мирно и просто, без режущих глаз деталей. К. охватил все одним взглядом, освободился от Титорелли и пошел своей дорогой. На нем было новое одеяние – темное и длинное одеяние, тяжелое, теплое и уютное. Он знал, что с ним случилось, но был так счастлив, что не хотел себе в этом признаться. В углу какого-то коридора, где вдоль одной стены были распахнуты большие окна, он нашел сваленную в кучу прежнюю свою одежду – черный пиджак, брюки в контрастную полоску и сверху рубашку с колышущимися на ветру рукавами.

Конец

Вечером перед тридцать первым днем рождения К. – было около девяти, тихое время на улицах города – в его квартиру явились два господина. Бледные, с одутловатыми лицами, в длинных сюртуках и сурово надвинутых на лбы цилиндрах. Перед входной дверью между ними произошел небольшой обмен любезностями – кому входить первым; у двери в комнату К. любезности повторились и даже умножились. К., не будучи предупрежден о визите, все равно сидел, одетый в черное, в кресле рядом с дверью и медленно натягивал новые, плотно облегающие перчатки, словно предчувствуя приход гостей.